Загадки Нового года
В знаменитом рассказе Аркадия Гайдара «Чук и Гек», опубликованном в 1939 году, есть описание новогоднего празднества. Это первое упоминание в советской литературе о новогоднем торжестве в привычном нам виде. Видно, что ритуал праздника еще до конца не сложился. Тогда люди еще не научились отмечать Новый год по-советски. Елку, правда, все же украсили самодельными игрушками, да еще и все стали слушать по радиоприемнику бой кремлевских часов на Спасской башне в полночь.
Современные литературоведы отмечают, что «Чук и Гек» имеет все признаки дореволюционного святочного рассказа, пусть и осоветизированного.
А харизматичный персонаж сторожа из геологической партии обладает атрибутами рождественского Деда Мороза.
Получается удивительная ситуация: в СССР, где идет борьба с христианскими «суевериями», официально издаются художественные произведения (рассказ Гайдара не был единственным в своем роде), тесно связанные со старой русской традицией.
Выходит, не все так просто со светским праздником Нового года. Давайте разбираться.
Борьба с Рождеством
Без сомнения, советская власть с первых дней своего существования вела борьбу с христианством, активно насаждала государственный атеизм, запрещала богослужения и репрессировала духовенство и православных мирян. Но победить народные обычаи эта самая власть долгое время не могла. И ей приходилось временно уступать желаниям людей, которые были далеко не религиозны, но привыкли к праздничным датам царской России.
Впрочем, на обязательные, как считалось, внехрамовые атрибуты Рождества нападки шли постоянно. Комсомольцы ставили на улицах елочки, на которые, в зависимости от текущего момента, вешали карикатурные фигурки противников советской власти: генерала Деникина, Нестора Махно и т. д. Идея заключалась в полном изживании использования елок.
Однако все усилия пошли прахом. В 1929 году советская пресса, обличая религиозный «оппортунизм» коммунистов и советских работников, писала: «Наши елочные герои оправдываются ссылкой на то, что Ленин устраивал елки детям, и они хотели сделать радость детям. Надо помнить, что “всякому овощу свое время” и, что было терпимо в начале советской власти, совершенно недопустимо на 12-м году Октябрьской революции. Почему же елкой предоставлять радость детям обязательно на Рождество, когда елка носит характер религиозных обрядов, а почему елок не устраивать в дни Октябрьской революции, Парижской коммуны или падения самодержавия?»
В итоге получилось, что елочки и рождественские подарки перекочевали на праздник Нового года, который в Российской империи не являлся столь популярным, как Рождество. И атеистическая власть не смогла с этим ничего поделать. В канун нового 1936 года в газете «Правда» была опубликована статья первого секретаря Киевского обкома ВКП (б) Павла Постышева, реабилитирующая уже не рождественскую, но новогоднюю елочку. В конце концов Новый год был объявлен нерабочим днем, но это произошло только после Великой Отечественной войны.
Советский Новый год
Тот, кто вырос в СССР, хорошо помнит празднование Нового года, превратившееся в главный радостный день календаря. Елочка (или сосна), Дед Мороз, Снегурочка и особый пиршественный стол обязательно всплывут в памяти людей, вышедших из той эпохи.
Если новогодняя ель являлась отражением рождественской, то откуда же взялись Дед Мороз и Снегурочка?
В России до второй половины XIX века Дед Мороз не являлся непременным праздничным гостем. Если на Западе Санта-Клаус (святитель Николай Чудотворец) был связан с получением подарков детьми и взрослыми, и эта традиция сложилась под влиянием христианства и городского фольклора не позже XVI века, то в России образ святителя Николая Мирликийского как «рождественского деда» не приживался очень долго.
Дед Мороз в Российской империи, можно сказать, возник в интеллигентской среде, под прямым влиянием публикаций русских народных сказок, особенно А. Н. Афанасьевым, и увлечения славянской мифологией. Естественно, персонаж Деда Мороза возник на основе образа святителя Николая Чудотворца, но с добавлением характеристик сказочных персонажей.
Надо учесть, что Дед Мороз далеко не всегда представлен добрым: одно дело – старичок с белой бородой, живущий в лесной избушке и помогающий животным, и другое – некрасовский Мороз-воевода, насылающий стужу.
Дед Мороз использовался и советской пропагандой в годы Великой Отечественной войны. В основном он рисовался как старик-партизан или же воин, наносящий удар по немцам. Но имелся и плакат, где в мешке подарков находились пушки и другое вооружение, необходимое для победы над нацистской Германией.
В послевоенную эпоху Дед Мороз окончательно превращается в положительного героя, очень любящего детей.
Вообще, образ Деда Мороза на плакатах и праздничных открытках следовал за изменениями в жизни. Дед Мороз с самолетом, космическими аппаратами, едущий на снегоходе и автомобиле был вполне привычным изображением на тех же открытках. Его часто сопровождали сказочные зверюшки, тоже не отстававшие от прогресса. Они, например, в лесу слушали музыку по радиоприемнику или смотрели телевизор. Оказалось, что сказочная мифология вполне совместима с научной.
Образ новогодней Снегурочки – это всецело советское изобретение. И он предназначался для публичных мероприятий. Впервые Снегурочка появляется рядом с Дедом Морозом в 1937 году на празднике в московском Доме Союзов.
Советская Снегурочка имеет литературно-музыкальное происхождение. Этот фольклорный персонаж, обработанный А. Н. Афанасьевым для издания сказки, затем получил воплощение в пьесе А. Н. Островского, но постановка провалилась. И только опера Н. А. Римского-Корсакова «Снегурочка» в 1882 году получила признание публики. Советские организаторы праздников позаимствовали персонаж именно из нее. Только Снегурочка из дочки Деда Мороза превратилась в его внучку. Она была очень нужна для детских утренников, а потому на роль Снегурочки приглашали маленьких девочек. В 1950-е годы роль Снегурочек уже закрепилась за школьницами старших классов и студентками: взрослым понравился новый персонаж. Оказалось, что советскому взрослому человеку тоже необходима сказка, чудо…
Любовь и вера
В XXI веке Новый год продолжает оставаться самым популярным светским праздником. Конечно, многое изменилось, но его смысл остался прежним. Новогоднее пожелание «С новым счастьем!» никуда не делось. Ведь людям, даже позабывшим о Боге, хочется надеяться на лучшее и победу добра на планете Земля. Людям хочется обновления, сбросить «ветхие одежды». Новое счастье – это новая жизнь. Вера все равно тихим огоньком горит в сердце каждого человека. И не пьянство и поедание деликатесов, а она составляет сокровенную суть праздника Нового года.
Однако у верующих людей неизбежно возникает вопрос о праздновании Нового года, − оно приходится на Рождественский пост. Конечно, можно пойти в храм и помолиться, но как же быть, если это сделать не получается по тем или иным причинам, не зависящим от нас?
Известный публицист священник Павел Гумеров такой совет дает православным христианам: «Что же, верующему человеку забиться в самый дальний угол, демонстративно отвернуться от голубого экрана и, подобно фарисею из евангельской притчи, повторять про себя: “Я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи…”? Нет, это будет не по-христиански. У апостола Павла есть такие слова: “Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать. Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо, к назиданию” (Рим. 15:1-2). Конечно, все это очень непросто. Христианин, имеющий нецерковных родственников, находится как бы на передовой духовной борьбы. Нужно понимать, что привести их к Богу мы можем только любовью и молитвой за них…
Итак, что же нам делать? Думаю, что, если мы немного посидим за столом, по возможности соблюдая пост (можно заранее помочь родственникам в приготовлениях к празднику и сделать пару постных салатов), греха в этом не будет. Также, подняв бокал с шампанским, можно произнести тост о благодарности Богу за все, что было в уходящем году. Ведь христианин, разделяя застолье с людьми, далекими от духовных вопросов, вполне может как-то одухотворить это празднование. Сказать людям о настоящем смысле празднования новолетия, побеседовать о грядущем Рождестве Христовом…
Православные знают: конец поста часто сопровождается немалыми искушениями. Происходит это потому, что падшие духи хотят посмеяться над нами и испортить нам подвиг поста, вовлекая в ссору или искушая предаться печали и унынию. К тому же условия для этого весьма благоприятные. К концу поста христианин может ослабеть или, наоборот, успешно пройдя почти весь пост, впасть в некую эйфорию. Этой-то самоуверенностью и пользуются бесы. Как говорится, не говори “гоп!”, пока не перепрыгнешь. Так что будем на чеку, и дай нам всем Бог сил пройти остаток пути без преткновения и с радостью встретить Рождество Христово!»
Александр Гончаров
