За что бьются сторонники социального патроната?

В связи с возможным принятием Госдумой законов, касающихся детей-сирот и семьи, вновь обострились дебаты между сторонниками и противниками нововведений в области защиты прав ребенка. Дискуссии вылились на основные телеканалы, что ранее даже представить было невозможно. Видимо, точка кипения достигла своего предела. Полемика проходит бурно, эмоционально. Лидер движения «Суть времени» Сергей Кургинян говорит о грядущем ювенальном фашизме, а член общественного совета Москвы Нодари Ханананшвили называет общественный страх перед словосочетанием «ювенальная юстиция» паранойей. По мнению руководителя благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елены Альшанской, социальный патронат создаст новые возможности помощи семье, а председатель Ассоциации родительских комитетов и сообществ России (АРКС) Ольга Леткова, наоборот, уверяет, что будет создана новая система контроля за семьей, а реальной помощи семьи не получат.
Что же думают о новом законопроекте практики – сами работники опеки и попечения? Оказывается, социальный патронат им бы очень пригодился. «Условием для установления патроната является асоциальное поведение родителей», – полагает начальник отдела по опеке и попечительству старооскольского управления соцзащиты Ольга Васильевна Жекова. По ее мнению, сегодня нет конкретной службы, которая бы занималась семей, находила бы социально опасные семьи, держала их под наблюдением, то есть осуществляла их патронаж. Полиция проверяет правонарушения, отдел опеки занимается детьми, у которых нет родителей, отдел материнства и детства работает по своему направлению. «Социальный патронат – это не внедрение в семью, а оказание помощи по трудоустройству, лечению, одеждой и продуктами питания», – заверяет Ольга Васильевна.
В Старооскольском округе в прошлом году суд лишил родительских прав всего восемь родителей в отношении восьми детей. И все случаи крайне тяжелые. Мать, злоупотреблявшая алкоголем, жила вместе с дочкой в лачуге с земляным полом. Одна девочка сама попросилась в приют, не могла больше жить вместе с пьющей матерью. Лишили родительских прав и родителей-наркоманов. Есть несколько случаев ограничения в родительских правах, основная причина – пьянство. Как видим, массового неблагополучия не наблюдается, и неблагополучные семьи выявляются. Как рассказывает О.В. Жекова, материалы по неблагополучным семьям поступают в комиссию по делам несовершеннолетних, которая составляет план индивидуально-профилактических мероприятий на три месяца, поручает структурам провести соответствующую работу в семье, оказать ей помощь. Насколько механизм работает эффективно – другой вопрос. Но все-таки есть и положительные примеры, когда родителей восстанавливают в правах.
Безусловно, государство обязано защищать своих маленьких граждан от деградировавших родителей, издевающихся над детьми. Но для всех этих случаев есть уголовный кодекс и статьи в семейном кодексе, оговаривающие условия лишения родительских прав и изъятие ребенка. Кстати, последнее возможно лишь при условии непосредственной угрозы его жизни или здоровья. В таких случаях ребенок уже не возвращается родителям, а материалы поступают в суд в течение семи дней. В старооскольском округе подобных эксцессов пока не наблюдалось.
Как утверждает начальник опеки, за бедность родительских прав не лишают. Верим, но это пока. Сегодня требования к нормальным условиям проживания ребенка совсем не те, что были 20-30 лет назад. Под нормальными условиями для ребенка работники опеки понимают наличие отдельного спального места, постельных принадлежностей, одежды по сезону, определенный набор продуктов в холодильнике, тепло и уют в доме (хорошо бы евроремонт!). Тут одно спальное место на печке для пятерых ребятишек никак не пройдет. А ведь именно в таких условиях выросло больше половины старшего поколения, которое выиграло войну и подняло страну после разрухи.
Но нынче иные времена – иные нравы, иные и нормы. В европейской модели ювенальные органы пошли еще дальше, нормативы еще выше и жестче. В Норвегии родители должны отдавать мальчиков в лыжные секции, а если кто-то решит теннису обучать – то могут посчитать и сумасшедшим. Именно неправильный выбор спортивной секции и вменили в вину Ирине Бергсет ювенальные органы, когда отказывались возвращать ей ее детей – двух мальчиков. Каждый виток развития общества будет менять и пресловутые нормы.
Так за что же все-таки бьются сторонники патроната? Неужели за семью? Или все-таки за пресловутый металл? По проекту на организацию в России службы социального патроната выделяется 730 миллионов рублей в год. На надзор над каждой семьей предусмотрено по 257,5 тысяч рублей в год. Нет, это средства не на помощь конкретной семье, оказавшейся в трудной жизненной ситуации, а премиальные социальному работнику за работу с семьей. Это мощный материальный стимул для поиска семей, где отсутствует надлежащее воспитание, где родители с детьми жестоко обращаются или «создают своими действиями (бездействием) условия, препятствующие их нормальному воспитанию и развитию». Так расширенно, согласно новому проекту, будет трактоваться в ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» понятие «социально опасная семья». В этот же закон вводят и понятие о социальном патронате, который, по мысли авторов проекта, будет сводиться к «оказанию семье, находящейся в социально опасном положении, социально-педагогической, медико-психологической помощи, помощи в воспитании, развитии, реализации и защите прав несовершеннолетнего». Как видим, все опять сведется к словесному прессингу, не более.
Председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин заметил, что мощное лобби, проталкивающее ювенальные законопроекты, в основном состоит из представителей международных фондов и социальных работников: «Это женщины средних лет, которые имеют разветвленную сеть единомышленников и соработников по всей стране. Кто-то из них еще работает, а кто-то уже на пенсии, но видно, что здесь существует мощное корпоративное сообщество».
Новый законопроект дает не только возможность хорошо заработать на социально опасных семьях, но и увеличивает власть. В семейный кодекс вносится заметная поправка: дети будут отбираться не на основании акта органа исполнительной власти субъекта РФ, а на основании акта, изданного самими органами опеки.
Конечно, можно и дальше распространяться о подводных камнях нового законопроекта, но беда в том, что он потянет за собой приличный шлейф дополнительных законов, не менее разрушительных для семьи. На очереди расширение полномочий комиссии по делам несовершеннолетних, уже готовится закон об ответственности родителей за ненадлежащее обеспечение надзора за детьми. С введением социального патроната возникнет вопрос и с жилплощадью, которая принадлежит изъятому ребенку. Согласно действующему законодательству, если у родителей изымается ребенок, то изымается и его жилье, которое поступает в актив местной исполнительной власти.
Ольга Васильевна уверена, что российский менталитет не позволит нашим людям отбирать детей из-за скудного дохода. Но жизненный опыт и процессы, которые мы наблюдаем в течение последних 20 лет, показывают, что менталитет у русских людей меняется. Иногда стремительно, особенно если появляется материальный интерес. Откуда появилось повсеместное воровство и коррупция – разве это наш менталитет?
Примеров самочиния органов опеки в других регионах тоже предостаточно. Уже сегодня многодетные семьи под особым контролем, фактор риска у них слишком высок – могут и не дотянуть до норм. А заменить нормальных работников на людей с иным менталитетом – пара пустяков. Высокие слова о защите прав детей станут лишь вывеской, прикрывающей страшный произвол в отношении семьи. И под очередным благим предлогом детей превратят в ходовой рыночный товар.

Светлана Воронцова