Выше поста и молитвы
– Брат Геронтий, а ты когда жил в монастыре, какое исполнял послушание?
– Разное было. И дрова колол, и коров доил, и в колокола звонил, и в хоре пел. Разное было. Даже летопись монастырскую вел. А что?
– А постился усиленно? Или совсем не постился? Вот читал я, что послушание выше поста и молитвы. Значит, поработал во славу Божию – и можно не молиться и не поститься?
– Вон ты о чем, друг мой. Никак в монастырь собрался? Тут только чай поможет. Вопрос это серьезный, и спешить тут нельзя.
Мы с братом Геронтием трудились в его мастерской над парой новых кивотов для икон. В воздухе стояли запахи древесной стружки и скипидара. Время от времени раздавался треск разрезаемого стекла. Брат Геронтий вытер свои натруженные руки о фартук, достал из старинного шкафа термос с чаем и две чашки, и уже через несколько мгновений по моему нутру растеклось приятное тепло ароматного напитка.
– Послушание, мой друг, штука тонкая. Послушание – это не работа. Это настоящий подвиг! Да-да, ты не ослышался. Работа – вот она: стекло разре́зать, доску остругать и все прочее. А послушание – целая наука! Даже больше, чем наука. И больше, чем подвиг! Послушание – отречение от себя и своего «хочу» и полное доверие своему старцу-духовнику.
– И в чем же оно состоит? – переспросил я удивленно.
– А вот захотел ты, скажем, в жаркий денек в реке окунуться. Вот, казалось бы, ничего странного нет в этом желании. Но раз уж ты живешь в монастыре, значит, на то благословение нужно. Идешь к старцу, а он говорит тебе: «Терпи и смиряйся!» И ты вместо реки идешь читать акафист Пресвятой Богородице. В теньке, конечно.
– Но это же так несправедливо, брат Геронтий!
– В монастырь, друже, идут не за справедливостью. В монастырь идут бороться со своими страстями. А твой духовник – он в этом нелегком деле и твой любящий отец, и твой наставник, отвечающий перед Самим Богом за твою неопытную душу. Но ты не думай, что тебя на реку не отпустят. После акафиста – конечно уж. Ведь и монахи – люди, и они хотят отдыха от своих трудов. Ведь каждый старец должен прежде испытать свое чадо, воспитать в нем и терпение, и смирение, научить переносить трудности.
– Но причем здесь все-таки молитва и пост к послушанию? Молитва, она ведь само общение с Богом.
– Нетерпеливый ты, однако. Но вопрос твой правильный. И об этом тебе расскажу. А пока вот возьми веник и совок, подмети тут немного: стружки чересчур уж на пол нападало. И, пока будешь мести, читай про себя молитву, не переставая: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». А я пока инструмент разложу по полкам. Хорош на сегодня трудиться.
Через пять минут в мастерской стоял идеальный порядок. Мы с братом Геронтием перебрались к нему в кухню, и всегда гостеприимный монах расставил на столе нехитрое угощение: булочки с маком, мед, орехи, курагу, сушки и пару яблок.
– Пока зубы целые, надо сладенького да тверденького поесть, – улыбнулся добродушно черноризец.
– Заговариваешь ты мне эти самые зубы, брат Геронтий. Рассказывай давай, чем таким послушание выше поста и молитвы. Не уйду от тебя, пока все не узнаю. И сладости твои тоже все съем.
– Ешь, ешь на здоровье! Для хорошего человека не жалко ничего, – брат Геронтий широко улыбнулся и продолжил говорить. – Бывают, знаешь ли, молодые да ревностные послушники, у которых душа стремится ввысь, сердце горит, и им хочется все бо́льших подвигов: то четки перебирают до состояния лохмотьев, то постятся сверх человеческих сил, то поклоны бьют по тысяче в сутки.
И оттого впадают в духовную прелесть. Кажется им, что достигли они даров разных от Бога, что молитвы их значимы, что равны они подвижникам древним и святым, которые имеют мудрость и других учить и обличать. Кажется им, что они знают, кого прославить во святых необходимо, кого осудить, знают, как править богослужение «по-правильному», предсказывают скончание времен.
Но все это прелесть, друг мой.
– Прелесть? Но ведь прелесть – это же что-то хорошее, брат Геронтий? Ведь говорят же, умиляясь: «Ты моя прелесть!»
– Эх, все перевернули с ног на голову, все слова перепутали, – горестно вздохнул инок. – Знаешь, что такое лесть? Лесть – это красивый обман. А прелесть – еще больший обман, еще краше, чем лесть. И для неопытного подвижника этот обман крайне пагубен. И этот обман от самого отца лжи – от сатаны. Вот потому-то и важно послушание. Потому-то духовник и должен назначать своему чаду рецепты духовного здоровья: сколько молиться и как поститься без излишних перегибов. И в этом смысле послушание выше поста и молитвы; оно – путь в Царство Христово!
Монах Илия (Каунников)
