Власть: пессимизм и оптимизм

Европу нынешним летом захлестнула волна террористических актов. После одного из них в городе Ницца перед панихидой толпа освистала президента Франции Франсуа Олланда. Кроме того, из нее раздавались ругательства и летели самые различные предметы. Так жители французской провинции высказали свое отношение к власти, к республике и главе государства.

Разруха в душах и умах

Людей погибших во время теракта жалко. Но свист перед панихидой – далеко не лучшее напоминание о них. Был нарушен и сам траур. Однако сей прискорбный факт заставляет задуматься о другом. О власти и ее взаимоотношениях с народом. Это важно, ибо без власти человеческое общество существовать не может, а анархия и мятежи убивают людей больше, чем самая что ни на есть неудачная власть.
Некогда в той же Франции оскорбление главы государства было в принципе невероятным. Королевская власть носила сакральный характер. Источником власти признавался Господь Бог. Короли могли быть плохи или хороши, но это не имело особого значения для народа, так как даже королевская кровь считалась священной. Короли в средние века признавались за чудотворцев, а ведь чудо дает Бог, и, следовательно, нельзя было покуситься на власть просто так, требовалось найти доводы религиозного плана. Христианство не позволяет относиться к власти как к чему-то сугубо материальному.
Пока Франция оставалась христианской страной, инциденты, как с Олландом в Ницце, являлись не более чем фантазией больного ума. Но теперь, когда «любимая дочь католической церкви» потеряла свой христианский облик, потребительское отношение к власти стало обыденностью. Потребительское и… неоязыческое. Фактически толпа в Ницце вела себя подобно дикарю, регулярно мажущему жертвенной кровью губы идола с просьбой исполнить какую-нибудь причуду, а потом лупящему этого идола розгой, когда желаемое не исполнялось. Президент Франции признается обществом легитимным не в силу происхождения его власти от Господа нашего Иисуса Христа, а по правилам избрания, демократического голосования, подсчета, если угодно, мнений о правителе. Президент – не король, он – наймит, а власть может быть отдана в каждый момент тому, кто сумеет доказать свою привлекательность, приятность и полезность в кресле руководителя державы.
Чтобы понять происходящее, полезно окунуться в глубины прошлого. Современная Франция является отдаленной наследницей государства франков – православного христианского государства.

Меровинги – православная династия

Первой династией этой державы признаются Меровинги, правившие в V-VIII веках от Рождества Христова. «Длинноволосыми королями» называли потомков Меровея. Волосы полагались в качестве признака особой королевской судьбы. Что неудивительно. Тогда короткая стрижка предназначалась исключительно для рабов.
Если оставить в стороне мифы о династии Меровингов, то первым правителем и основателем государства признается Хлодвиг (около 481-511). Именно он принял православное крещение и вступил в борьбу с еретическими государственными объединениями, возникшими на развалинах западной части Римской империи, особенно в Галлии. В 508 году Хлодвиг в городе Туре получил через византийское посольство инсигнии (знаки власти: пурпурную тунику, хламиду и диадему). То есть законный император Римской империи, находившийся в Константинополе, признал заслуги Хлодвига и отметил их воистину по-царски. Тем паче государю франков был еще дарован титул почетного консула.
Примерно в эту же эпоху родилась легенда о наличии у Меровингов крови кого-то из потомков праведного библейского царя Давида. Уже в наше время данная легенда послужила основой для измышлений в стиле антихристианского опуса Дэна Брауна «Код да Винчи».
Одним словом, законность Меровингов подтверждалась Империей и языческими взглядами на кровь.

Когда ложь уничтожает власть

Римская церковь и Меровинги находились в состоянии симфонии властей. Что было нарушено после переворота, совершенного майордомом (управителем королевским двором и землями) Пипином Коротким. Власть последнего признал римский папа Захария. В 752 году Пипин был провозглашен королем и торжественно помазан на царство архиепископом Майнцским Бонифацием. Возможно, именно в это время или чуть позже из недр римской курии выходит подложная грамота, известная под названием «Константинов дар» (лат. Donatio Constantini), по которой будто бы император Константин Великий, отбывая на Восток, передал власть над Западной Римской империей римскому папе Сильвестру. Причем эта грамота послужила обоснованием для претензий пап на светскую власть.
По большому счету незаконный захват трона Каролингами и подлог канцелярии Ватикана привели к существенному снижению легитимации королей. Кстати, постепенное нарастание еретических тенденций в католицизме начинается при Каролингах. Что и закончилось в 1054 г. отпадением католицизма от полноты христианства.
В дальнейшем все это и сказалось. Правители всей Западной Европы оказались в плену ложной идеи, что законность их власти подтверждается официально лишь католицизмом, а во Франции еще и языческими представлениями на кровь. Бог был отодвинут на второй план. Но Господь поругаем не бывает! Феодализм и феодальные войны стали следствием произвола человеческой мысли. И выявилось, что монархию легко отринуть, если расшатать авторитет Римской Католической церкви. Протестантизм уже своим появлением нанес сокрушительный удар по традиционной власти в Европе и особенно во Франции.
«Эпоха Просвещения», начавшаяся в XVII веке, подорвавшая католицизм и выдвинувшая в качестве меры всего и вся произвол человеческого разума, автоматически подготовила кровавый конец XVIII века с казнью несчастного короля Людовика XVI и чудовищными зверствами Французской революции. Сейчас редко вспоминают, что волосы и кожу умерщвленных на гильотине людей пускали в ход для изготовления париков и перчаток. Так что мерзость гитлеровских концлагерей является лишь плагиатом с действий французских революционеров. А между тем во Франции революционной Робеспьер установил Культ Разума и сам считался жрецом оного культа.

Россия – не Франция

Во Франции XXI века празднуют день взятия Бастилии (старой крепости – королевской тюрьмы) как национальный праздник, поют в качестве гимна «Марсельезу», а о Людовике XVI предпочитают не вспоминать. Что разительно отличается от России, где крестные ходы в память царственных страстотерпцев и государя Николая Александровича свершаются постоянно. И это после почти столетнего господства атеизма в СССР.
Отчего же так происходит?
Русская Православная Церковь хранит все заветы исконного христианства, и несмотря на жесточайшую годину гонений, в двадцатом столетии устояла и не ринулась в «обновленчество» и протестантизм. Русские святые не позволяют православным христианам России свалиться в языческие омуты, где плещутся ложные выводы и о Боге, и о власти. Святой праведный Иоанн Кронштадтский гремит в наших душах своим слогом: «Держись же, Россия, твердо Веры своей и Церкви, и Царя православного, если хочешь быть непоколебимою людьми неверия и безначалия и не хочешь лишиться царства и Царя православного. А если отпадешь от своей Веры, как уже отпали от нее многие интеллигенты, – то не будешь уже Россией, или Русью Святою, а сбродом всяких иноверцев, стремящихся истребить друг друга».
И еще: «А носитель и хранитель России, после Бога, есть Государь России, Царь самодержавный, без него Россия – не Россия…»
Безусловно, православные христиане помнят эти слова. Но они не будут насилием изменять существующий строй в России. Бог все управит по нашим добродетелям и нашим грехам. Ведь и в годы атеистического СССР православные не забывали наставление апостола Павла: «Всякая душа да будет покорна высшим властям: ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее. Ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся: ибо он не напрасно носит меч; он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести» (Рим 13, 1-5). Но сие не означает, что православные должны отрекаться от Господа нашего Иисуса Христа ради подчинения власти светской. Святитель Иоанн Златоуст впечатан в сердца наши: «Несть бо власть, аще не от Бога», говорит (апостол). Как это? Неужели всякий начальник поставлен от Бога? Не то говорю я, отвечает (апостол). У меня теперь идет речь не о каждом начальнике в отдельности, но о самой власти. Существование властей, причем одни начальствуют, а другие подчиняются, и то обстоятельство, что все происходит не случайно и произвольно, так чтобы народы носились туда и сюда, подобно волнам, – все это я называю делом Божией премудрости. Потому (апостол) и не сказал, что нет начальника, который не был бы поставлен от Бога, но рассуждает вообще о существе власти и говорит: «несть бо власть, аще не отъ Бога: сущия же власти отъ Бога учинены суть». Так и Премудрый, когда говорит, что «от Господа сочетавается жена мужеви» (Прит. 19,14), разумеет здесь, что брак установлен Богом, а не то, что Бог сочетавает каждого вступающего в брак, так как мы видим, что многие вступают в брак с дурным намерением и не по закону брака, и этого мы, конечно, не можем вменить Богу…»
Власть сакральна, но отнюдь не каждый носитель ее. Начальнику мы должны подчиняться, но от Бога не отрекаться. Православные не бунтуют против и атеистической власти, но ждут власти от Бога, законной, православной и самодержавной. Иоанн Златоуст учит, что «учреждение власти есть дело Божие; а то, что к ней допускаются люди порочные и пользуются ею не так, как должно, зависит от испорченности людей».

Царь и христианский оптимизм

Во Франции монархия заброшена на пыльные полки библиотек. Массы упились вином демократии и не собираются ничего менять. Потребительство и экономический материализм выели французскую душу. То же ожидает и Россию, ежели она откажется от Православия. А это ведет к тому, что подметил русский теоретик монархизма Лев Александрович Тихомиров: «Были времена, когда лучшие люди считали политическое искусство всесильным и были вполне уверены в возможности организовывать рассчитанным искусством сильные и счастливые государства. В передовых странах Запада эта вера ныне исчезла до такой степени, что лучшие люди, с идеалами и убеждениями, все более устраняются совсем от политики, которая все более захватывается исключительно профессиональными «политиками». Эта политическая болезнь, как все доброе и худое, переживаемое Европой, передается образованным слоям и нашего русского общества. Под влиянием ее наше образованное общество, кое-что знающее по социальной науке или политической экономии, крайне пренебрежительно относится к знанию политики».
Царь – это не «профессиональный политик». Он – «хозяин Земли Русской», его власть проистекает из Божьего воления. Царь не может быть временщиком. И это подпитывает ненависть поборников атеизма и экономического материализма к самой основе царской власти и Русской Православной Церкви. Крестные ходы раздражают приверженцев сугубого западничества тем, что обращены к Царству Небесному, а не к миру услуг и гей-парадов. А иначе-то и быть не должно. И прав тысячу раз Иван Лукьянович Солоневич, написавший в книге «Народная монархия» следующие строки: «Православная терпимость – как и русская терпимость, происходит, может быть, просто-напросто вследствие великого оптимизма: правда все равно свое возьмет – и зачем торопить ее неправдой? Будущее все равно принадлежит дружбе и любви – зачем торопить их злобой и ненавистью? Мы все равно сильнее других – зачем культивировать чувство зависти? Ведь наша сила – это сила отца, творящая и хранящая, а не сила разбойника, грабящего и насилующего. Весь смысл бытия русского народа, весь «Свете Тихий» Православия погибли бы, если бы мы хотя бы один раз, единственный раз в нашей истории, стали бы на путь Германии и сказали бы себе и миру: мы есть высшая раса – несите к ногам нашим всю колбасу и все пиво мира…»
Франция живет в среде удручающего пессимизма и безбожия, отсюда и проклятия в адрес Олланда, не сумевшего оградить потребителя вин, сосисок и пива от смерти (ведь после смерти для атеиста, прикрытого ветхими одеждами неоязычества, потребление как убогий смысл жизни заканчивается окончательно и бесповоротно). Православного же оптимизма европейцы не разумеют. И втайне скучают от забвения Бога и отсутствия власти, которую можно не только лишь признавать, но и любить. Не дай Господь и нам попасть в такую пустоту! Не дай Господь отойти от Православия и Русской Православной Церкви – хранительницы Божьего в человеке и человеческого в человеке!

Александр Гончаров