В библиотеке отшельника
– Проходи, проходи, Христос между нами, – по своему обычаю поприветствовал меня брат Геронтий, открывая дверь своего небольшого жилища.
Сказать по правде, я не однажды бывал в гостях у брата Геронтия, но все наши встречи проходили либо в саду под кроной старой яблони, либо в уютной мастерской. Сегодня же брат Геронтий пригласил меня к себе в келью.
Келья представляла собой небольшой домик, где помимо кухни находились две комнаты: в одной располагалась библиотека и молельня, а в другой – спальня.
– Какая у тебя интересная библиотека, брат Геронтий! – с восхищением произнес я.
– В ней – вся моя жизнь. Здесь не только книги. Здесь и рукописи, и фонотека из грампластинок и кассет, фотоальбомы и диафильмы, редкие фотографии и нотные партитуры на нескольких языках, и даже небольшая коллекция значков. А вот еще посмотри: книги, изданные в разные времена и в разных странах: Российской империи, Австро-Венгрии, Польше, Германии, Белоруссии.
– Да ты, брат, просто интеллигент, а не монах. Я-то мнил тебя простаком-огородником.
– Ну уж нет! Изволь, уважаемый, думать иначе: монахи – это не всегда простецы. Вспомни-ка знаменитых братьев Кирилла и Мефодия – они создали не только славянскую азбуку – глаголицу, но и перевели для своих соплеменников Священное Писание и богослужение. А святой киево-печерский монах Агапит был врачом, впрочем, как и знаменитый Лука Войно-Ясенецкий. Андрей Рублев и Даниил Черный были основоположниками русской иконографии. Или подвизавшиеся на Белгородчине Никодим Кононов и Игнатий Бирюков – сколько интересных историко-краеведческих исследований провели они? И всех просто не перечесть.
– Какие же исследования проводишь ты, брат Геронтий? Какие таланты скрыты в тебе? Я смотрю, и труды Луки Войно-Ясенецкого тоже есть в твоей библиотеке. Вон и «Очерки гнойной хирургии» стоят на полке. Ох, а тяжеленные какие! Неужели оперируешь на досуге?
– Оперирую я на досуге только сухие ветки у своей яблони. Ампутирую их без зазрения совести. Вот только грехи свои да страсти никак ампутировать не получается у меня. А книга эта – подарок дорогих друзей. Да и из уважения к этому великому святому – монаху, епископу и врачу – пожелал иметь ее у себя. Сам-то ты что читаешь? Детективы или какую фантастику?
– Нет, брат Геронтий, что ты! Исторические романы люблю. Читал? Или монахам такое вредно?
– Вредно быть глупцом, друг мой. А читать я люблю. Посмотри на полки другие – видишь «Белый отряд» Конан Дойля? Вон еще «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера, рассказы Чехова, Зощенко, Экзюпери, коллекция русских поэтов. Мой отец любил читать и мне привил любовь к книгам. Давай-ка лучше повернись в другую сторону. Покажу тебе свои иконы.
Повернувшись к другой стене, я увидел самодельный уголок и несколько рядов икон на нем. Впрочем, иконы были и на других полках, и на стенах. Перед несколькими горели скромные лампады, тихо мерцая своими небольшими, почти незаметными огоньками.
– Покажу тебе мой любимый образ, – проговорил брат Геронтий. – Это вышитый бисером «Ангел Златые Власы». Слышал о таком? Смотри еще: вот Спас Елеазаровский, Собор Пресвятой Богородицы в Пскове, Шио Мгвимский и 12 монахов-просветителей Грузии, преподобный Илия Муромец, княгиня Анна Новгородская, резные на камне мученики-воины – Георгий Победоносец, Феодор Стратилат и Димитрий Солунский. А вот фигурка Нила Столобенского. Вот это – крест святой Нины из виноградной лозы из солнечной страны картвелов. Ну а здесь – небольшой крест с двумя частицами мощей. Ах да, смотри, а это…
Отец Геронтий открыл тумбочку и достал оттуда большой тяжелый железный крест на такой же железной цепи.
– Вот точная копия вериг одного затворника. Сам не ношу, но они всегда напоминают мне о том, кто я. Посмотрю и понимаю – какой же я грешник!
– Ты грешник? Брат Геронтий, да ты сам сплошная святыня!
– К сожалению, так и есть. Поминай меня в своих молитвах. Даст Бог – достигну Небесного Отечества.
В тот вечер я долго сидел в раздумьях, удивляясь тому, как на самом деле выглядит настоящий монашеский мир: ежедневные молитвы и прикосновение к святыне, труд и самообразование. И между тем осознание себя грешником, а никак не святым.
Монах Илия (Каунников)
