У каждого храма — своя военная история
О начавшейся войне с фашистской Германией население Старооскольского края узнало, как и вся страна – в полдень 22 июня 1941 года. Но фронт, благодаря стойкому сопротивлению советских воинов, приблизился в наши места только через год. Утром 28 июня 1942 года на Старый Оскол был совершен мощный налет вражеской авиации. В беспрерывном огненном колесе участвовало свыше 50 машин противника. С этого дня бомбежки стали ежедневными. Противник нанес сильный удар по войскам Брянского фронта, прорвав оборону. Главной задачей немецкого командования было окружение советских войск и прорыв в направлении Воронежа. 31 июня в районах южнее города появились первые отступающие части советской армии. Утром 3 июля 1942 года в Старый Оскол вошли передовые части противника, но сопротивление под городом продолжалось еще в течение недели.
Семь месяцев территория города и района находилась в оккупации. Зверства, грабежи, убийства советских людей – вот чем отличились те, кто гордо именовал себя представителями арийской расы. «Мы обязаны истреблять население – это входит в нашу миссию охраны германского населения, – поучал своих головорезов Адольф Гитлер («Нюрнбергский процесс». Сборник материалов, т. 3., с. 337). Нам придется развить технику истребления населения… Если я посылаю цвет германской нации в пекло войны, без малейшей жалости проливая драгоценную немецкую кровь, то, без сомнения, я имею право уничтожить миллионы людей низшей расы, которые размножаются как черви».
Бесстыдно называя себя «носителями культуры», фашистские вандалы уничтожали и расхищали культурные ценности, разрушали и оскверняли культовые здания, особенно кощунственно относились к православным святыням. Желая показать себя прогрессивными освободителями на оккупированных территориях, гитлеровцы заявляли о свободе вероисповедания, открывали храмы и даже проводили крещение. Но это была очередная ложь, которая прикрывала мерзкие планы Гитлера. «Сообщества деревень нужно организовать так, чтобы между соседними сообществами не образовалось нечто вроде союза. В любом случае следует избегать создания единых церквей на более или менее обширных русских землях. В наших же интересах, чтобы в каждой деревне была своя собственная секта со своими представлениями о боге. Даже если таким образом жители отдельных деревень станут, подобно неграм или индейцам, приверженцами магических культур, мы это можем только приветствовать, поскольку тем самым разъединяющие тенденции в русском пространстве еще более усилятся», – так поучал в застольных беседах Гитлер своих соратников.
На всей захваченной территории новая власть разрешила проведение богослужений в храмах. С первых месяцев оккупации в Курске (ноябрь 1941 года) действовало епархиальное управление – Eparchialverwaltung. Его возглавил благочинный протоиерей Иоанн Каплинский. В двух действующих в городе храмах можно было приобрести облачение и церковные книги.
В Старооскольском районе с июля 1942 года по март 1943 года действовало 13 храмов. Верующий народ украшал их уцелевшими в частных домах иконами, приносил сохраненные церковные книги. В храмах было много молящихся, дети и взрослые принимали крещение. Иногда немецкие солдаты также заходили в храм помолиться. Все-таки не все немцы, мобилизованные на войну, были ярыми приверженцами фашистской идеологии. Но это были скорее единичные случаи.
Анисия Ефимовна Бебежко (1913-2012 гг.), уроженка села Бродок, рассказывала, что немцы открыли церковь Рождества Христова и собрали там сельских ребятишек. Привезенный немецкий пастырь тут же их покрестил.
Совершалось крещение и дома. Как вспоминает Эдуард Леонидович Кравцов, перед освобождением Троицкой слободки в Тулиновском доме (дом купца Тулинова – прим. ред.) в комнату (зал) принесли купель и крестили детей, которые были еще не крещены. «В том числе я, дети Поляковых, в общем, нас было много, в том числе и взрослые. Все это было сделано, чтобы немцы не расстреляли…».
У каждого храма была своя военная история. Часто на оккупированной территории они открывались самочинно. Священники приступали к богослужению без благословения архиерея. В большинстве из населенных пунктов, где возобновлялись службы, жили заштатные священники. Они служили в храмах до их закрытия, а затем многие из них перешли на гражданскую работу. В годы войны по просьбе верующих они возобновляли служение.
Из воспоминаний дочери священника Михаила Сотникова – Нины Михайловны Сотниковой, уроженки села Котово:
– В конце 1930-х годов перед Великой Отечественной войной в храме, в центральной его части хранили зерно, а папа мой – отец Михаил проводил службы в одном из боковых приделов. В период оккупации папа как грамотный человек был определен писарчуком у немцев, в обмен на разрешение проводить службы в храме. Он составлял списки жителей села на получение пайка (зерном, мукой). Я, а мне было тогда 20 лет, помогала отцу в составлении списков, в которых особо нуждающимся семьям мы приписывали лишние души, чтобы те могли получить паек побольше. Сразу после освобождения села в феврале 1943 года власть арестовала папу и моего брата как «предателей Родины». В течение месяца они находились под арестом в том помещении, где сегодня располагается временный храм. Потом их увезли. Больше о них ничего не знаю.
В момент ареста в доме отца Михаила находились мама Нины Михайловны и двое детей, их выставили на улицу и забрали все документы, фото, книги. Они плакали. Не осталось ни одной фотографии отца. Их приютили соседи в своем домике с одной комнатой и кухней. Семья Нины Михайловны жила с хозяевами в той комнате несколько лет.
К октябрю 1942 года количество людей, посещающих церковные богослужения, заметно снизилось. Возле храмов часто чинились расправы над местными жителями, иногда церкви использовались как тюрьмы для военнопленных. Немцы, называя себя христианами, не гнушались осквернять алтари Божьих Домов.
В селе Нижнее Чуфичево у стен Михайло-Архангельского храма летом 1942 года был разбит лагерь для военнопленных под открытым небом – как перевалочный пункт. Расстреливали солдат в соседнем селе – в Долгой Поляне. По рассказам жителей села Нижнее Чуфичево, в храме фашисты замучили двух молоденьких девушек-санитарок. Издевались над ними прямо в алтарной его части: били, насиловали, затем выкололи глаза и выпустили на улицу. У одной девушки вместо лица было кровавое месиво. Умирали девушки страшно, в муках. Одна очень тяжело и долго мучилась перед смертью. Немцы не разрешали местным жителям подходить к ним и помогать. Тайком женщины похоронили девушек при въезде в село в терновнике. Сегодня точно никто не знает место, так как и бугорка от могилок не было.
Остался в памяти сельчан и подвиг капитана Кононыхина. Видимо, случай мужественного противостояния командира советской армии немецким захватчикам произошел сразу после оккупации села. По воспоминаниям очевидцев, стоял жаркий июльский день. Немцы расположились возле Михайло-Архангельской церкви, что в центре села, загорали, освежались водой. Из кустов за ними наблюдал мальчик – Коля Камышников. Кто-то тихонько окликнул парня, он оглянулся и увидел высокого человека в советской военной форме. В петлицах воротника алела шпала – капитан. Левая рука офицера была забинтована. Офицер сказал, что он не может уйти просто так, нужно свести счеты. Прятался он в церкви, просил принести воды и еды. Вечером Николай принес еды. На другой день немцы продолжали загорать на выгоне. Вдруг из церкви раздалась пулеметная очередь. Немцы падали под градом пуль. Коля прибежал к церкви. Офицер стрелял из ручного пулемета, приговаривая:
– Получайте, гады, гостинец от капитана Кононыхина!
Мальчик помогал офицеру, носил воду, охлаждая пулемет. Расстреляв диск, капитан велел Николаю уходить и сам ушел через пролом в стене. Немцы искали капитана, но так и не нашли.
В селе Незнамово Свято-Никольскую церковь фашисты использовали как удобную позицию для контроля над прилегающей местностью. На колокольне расположился пулеметчик. Однажды под его обстрел попал партизанский отряд. Погибло около 30 человек. Перед своим отступлением фашисты решили сжечь оставшихся жителей в Незнамовской церкви: староста объявил о сборе сельчан в храме. Но многие узнали о замысле врага и укрылись в соседних селениях. Тех, кого фашисты все-таки согнали в храм для расправы, спасли наступающие советские войска.
В начале февраля 1943 года в ходе наступательно-освободительной операции Красной Армии под кодовым названием «Звезда» Белгородская область была полностью освобождена от оккупантов.
В 1944 году 95 процентов действующих в Белгородской области храмов, находившихся в немецкой оккупации, требовали неотложного ремонта. Но верующие и духовенство отдавали стране все те средства, которые могли бы использовать для собственных церковных нужд, ради приближения светлого Дня Победы.
Материал подготовили:
Светлана Шестакова,
Светлана Воронцова