«Ты не случайно оказался на своем месте…»

Василий Максимов. «Слепой хозяин. 1884». Государственный Русский музей, С.-Петербург

Темно за окном. В комнате полумрак. Темнота и пустота в душе. Недавно у Лидии умер муж. Ему уже было за шестьдесят, он был намного старше ее, давно болел… Это был единственный близкий человек. Никого не осталось у Лидии. Она совсем недавно вышла на пенсию и теперь много времени проводила дома.
У нее была забота – ухаживать за больным мужем. Даже несмотря на то, что он был очень капризен в последнее время, никуда не отпускал ее, ругался, она чувствовала, что кому-то необходима, и отдавала себя полностью.
Сын Женя в возрасте тринадцати лет скоропостижно умер. Тогда Лидия вместе с сыном похоронила себя. Она очень долго не могла смириться с его смертью. Ходила в храм, ездила на кладбище, но боль никуда не уходила. Да, с годами она как-то немного притупилась, но вот теперь, когда не стало мужа, эта «черная дыра» снова открылась. Какая-то непроглядная темень, не заполняемая ничем пустота… Ей не хотелось возвращаться домой. Она лишилась сна и аппетита. Продолжала ходить в храм, ездить на могилы теперь уже двоих своих близких, но это все как будто только раздувало ее горе. Часто бывало, что она в забытьи брела по улицам города, по дорогам, где ехали машины… Ее горе уже не вмещалось в ней самой, в ее сердце, она плакала, рыдала: «Господи, за что? Почему это случилось именно со мной?»
Бывшие коллеги Лидии по работе поддерживали ее. Навещали, вместе гуляли. Когда она еще работала, все знали ее трагическую историю, но никто никогда не расспрашивал о подробностях. Даже когда разговор заходил о детях, бывало, и Лидия принимала в нем участие, рассказывала, в каких секциях занимался ее сын, или как, например, у него маленького болел животик. На работе она всегда старалась быть оптимисткой, подбадривала других, так что коллеги даже представить не могли, что на самом деле творится в ее душе.
Проводить мужа в последний путь приехали всем коллективом, кто-то дежурил с ней эти дни, пока были похороны. Говорили, что надо жить дальше. Надо быть сильной, обнадеживали. Да что могли они понимать, разве кто-то может до конца понять другого, пока с ним самим подобного не случится… Хотя слова одной подруги, самой близкой, с которой они сто лет уже были знакомы и все друг о друге знали, заставили ее размышлять. Та сказала:
Ты просто жалеешь себя и упиваешься своим горем. Ты говоришь, что тебе теперь все равно. Но посмотри на себя, ты здорова, руки, ноги на месте, еще не старая, хороша собой, тебе есть где жить, что есть, что одеть. Ты подумай, сколько людей лишены такого. Пока ты сидишь тут рыдаешь, может, где-то кому-то нужна твоя помощь. И неважно, кто это – птенец, вывалившийся из гнезда, бродячий пес, а может, какой-то человек или даже ребенок. Тебе все равно? Вспомни Женьку, ведь его можно было бы спасти, если бы в тот момент кто-то оказался рядом, но всем было все равно. Ищи себя, найди работу какую-то, поднимайся, вставай, устраивай жизнь. Потому что если оставить так, как сейчас, то ты и в самом деле останешься одна!
Уходя, она оставила маленькую книжечку, на которой было написано: «От меня это было». Лидия проводила подругу, кинула взгляд на книжечку, но открыть, прочитать пока была не в состоянии и задумалась: «Работу искать я не готова. Это опять чужие люди, вопросы, нет, не сейчас. Искать того, кому надо помочь – это как? Выйти во двор и кричать: эй, кому я нужна, позовите? Другие хуже живут, ну и что, зато у них все живы, а у меня ни-ко-го!»
И вновь слезы, и вновь одиночество…
Раньше, когда муж Лидии был еще жив, она старалась по выходным попасть в храм на службу, заказывала панихиду, но ни разу не исповедовалась. Не могла собраться с мыслями, не получалось. Теперь она уже несколько раз подходила на исповедь, но не чувствовала облегчения. Ей хотелось кому-то выплакаться, пожаловаться, а в ответ она получала строгий взгляд священника, просьбу называть свои грехи четко, перестать плакать. Тогда Лидия и вовсе не могла успокоиться. Снова слезы, нежелание возвращаться домой.
Она побрела по улице от храма, как вдруг обо что-то споткнулась. «Мяу», – это был кот. Коричневого, шоколадного цвета, он тыкался в ее ноги и мяукал.
Откуда ты взялся?
Мяу, – ответил кот.
У Лидии ничего не было, чтобы дать ему, она только потрепала его шикарную шоколадную шерстку и пошла в сторону дома, но котик не отставал. Бежал за ней, мяукал. Так проводил до самого дома.
Ну, что же, ладно, пошли, – Лидия пригласила кота в подъезд.
Дома она нашла в кладовке плошки. У них раньше, когда Женя был жив, была кошка. Всплакнула, вспомнив сына. В холодильнике оставался кефир. Она вылила его в плошку и поставила коту. Тот не привередничал, вылизал все и сказал: «Мяу!» – значит «Спасибо». Лидия улыбнулась. Кот подошел, лег вокруг ее ног и замурлыкал. Лидия замерла. Ей стало как-то непривычно тепло от ласки животного, до того она замерзла от своего горя. Она постояла так, потом спохватилась: «Тебе же надо где-то спать!». Она нашла старое махровое полотенце, положила его в коридоре, и кот послушно улегся там и уснул.
После обеда Лидия собралась в магазин, кот попросился с ней. Она хотела подготовиться к посту, купить геркулеса, орешков да сухофруктов. Кот ни на шаг не отставал, но возле магазина остановился и сел.
Чей же ты, такой воспитанный? – спросила Лидия, открывая дверь в магазин.
Мяу, – как обычно, ответил кот.
Лидия вышла из магазина, кот подбежал к ее ногам, понюхал и, как преданный пес, побежал за ней.
Вечером, закончив свои дела, прочитав молитвы, Лидия готовилась спать. Кот зашел к ней в спальню.
Хочешь пожелать мне спокойной ночи?
Мяу, – кот опять подошел к ее ногам. Лидия присела, взяла кошачью голову в руки и посмотрела ему в глаза. Тут только она обратила внимание, что у него с глазами что-то не то. Они были какого-то непонятного желтоватого цвета, было ясно, что кот ими ничего не видел.
Батюшки, да ты, дружок, слепой! Вот так-так!
Лидия покачала головой. Она теперь поняла, почему кот все время терся у ее ног.
Утром Лидия снова стала собираться в храм. На этот раз она кота оставила дома, подумала, что же он будет там один на улице, пока служба, потом панихида…
Подойдя к храму, на доске объявлений Лидия увидела исписанный корявым почерком клочок бумаги. Там было написано: «Пропал кот, коричневый окрас, отзывается на кличку Кекс, просьба вернуть за вознаграждение по адресу: улица Набережная, дом 5». Лидия сразу же поняла, что речь идет про ее знакомого кота. Она сходила на службу, но все время в голове держала мысль о том, что теперь надо вернуть кота хозяевам, а она уже как-то привыкла к нему. Можно сказать, он скрасил ее одиночество, а теперь надо с ним попрощаться. Темные мысли вновь вернулись в ее голову. Опять эта беспросветная пустота, одиночество. Но иначе никак нельзя, она должна его вернуть.
Лидия положила кота в переноску. Она не знала точно, где находится этот дом, знала только приблизительно, что улица Набережная находится недалеко от храма, куда она ходила, это частный сектор. Ей недолго пришлось путешествовать. Калитка была незаперта. Лидия вошла, выпустила кота, удивилась, что он не побежал в дом, а направился куда-то в сторону. Там был сложенный из блоков флигель, дверь в который тоже была открыта. Оттуда послышался голос:
Кекс, Кексик, наконец-то ты пришел! Где же ты был, мы тебя так ждали!
Голос принадлежал, как оказалось, мальчику, который, по-видимому, был занят какой-то работой, на руках у него были рабочие перчатки. Лидия невольно попятилась назад, но сзади она тоже услышала голос:
Здравствуйте! Ну как вы тут? Я вам тут пирожков принесла, а еще заказы на корзиночки, примете? Ой, здравствуйте! – увидев Лидию, поздоровалась и с ней женщина, которая принесла пирожки. Она тоже пошла в сторону флигеля:
Митрофаныч, ты тут? – заглянула внутрь.
Лидия еще немного постояла в нерешительности, но, как обычно, ей показалось, что здесь до нее никому нет дела, и она тихонько вышла. Нет, конечно, ей не надо было вознаграждения, а что было надо? Внимания? Простой человеческой благодарности? Почему ей снова хочется плакать? Она же сделала доброе дело – вернула хозяину питомца, отчего же опять на душе кошки скребут?
Прошла неделя. На выходных Лидия собралась в храм – туда она уже ходила как на работу, хотя работать именно в храме ей не очень хотелось. Однажды ее попросили последить за одним подсвечником, так она и руки пережгла, и юбку прожгла, а самое главное-то – толком и не помолилась. А что для нее означало молиться? Это, стоя в храме, плакать оттого, что она осталась одна, что она никому не нужна, что ей хуже всех. Вот у людей семьи, а у нее никого нет…
После службы она собиралась на кладбище. Пока туда, пока там поплачет, потом оттуда, так и день пройдет. Может, вымотается, побольше устанет, так и заснет получше.
Спасибо Вам! – услышала она тихий голос сзади. Служба закончилась, люди стали расходиться, а молодой человек, поблагодаривший ее, стоял немножко в стороне. Он был высоким, очень худым, в черных очках, с палочкой в руке.
Спасибо Вам за Кекса, спасибо, что нашли и вернули! Меня Рома зовут, а папа там на лавочке сидит.
Лидия узнала в молодом человеке мальчика с Набережной улицы. На вид ему было около тринадцати лет. Лидия оглянулась и увидела на скамейке мужчину, тоже с палочкой, тоже в очках, правда, не в темных, но линзы в них были с большим увеличением… В этот момент он поднялся и подошел к сыну.
Вы приходите к нам, адрес запомнили? – сказал Рома Лидии. Отец улыбнулся ей, взял сына под руку, и они пошли к выходу. Лидия кивнула, она даже не нашлась что ответить, растерялась. Но потом тоже вышла и поехала на кладбище, как и планировала. Там она не плакала, собралась с мыслями, поговорила со своими родными и поехала домой.
По дороге и дома она думала об этих людях. «Это надо же, два мужчины, похоже, живут одни, по-видимому слабовидящие, кот у них и тот слепой, вот как бывает. Да как же они живут-то там, ничего не видят, ни позвонить, наверное, не могут, как же им мобильным пользоваться, вот почему в объявлении не был указан номер телефона».
Она прошлась, проголодалась, впервые за долгое время с аппетитом поела печеной картошки с хлебом да с квашеной капустой. Размышляла над приглашением: «Ну вот как я туда пойду? Да и зачем? Я их не знаю, да и кто я им? Вот ходит к ним кто-то», – она вспомнила женщину с пирожками, – «зачем я им нужна!».
Но на следующий день она пошла платить за квартиру, а когда вышла, ноги сами повели ее на улицу Набережную. Подошла ко двору. Калитка, как и в прошлый раз, была открыта. Лидия вошла и снова замялась – то ли проходить, то ли развернуться назад. Пока она думала, открылась дверь дома, и оттуда вышел мужчина:
Здравствуйте! Вы к нам дошли! Мы очень рады! Ромка, ставь чайник, у нас гости!
Мяу, – возле ног Лидии терся Кекс.
Ее пригласили в дом. Там было по-холостяцки неуютно, но тепло и просторно. То ли скромность, то ли сплошной минимализм во всем. Но все устроено очень удобно и доступно. На стол поставили очень красивые чашки. Мужчины ухаживали за Лидией так умело, как будто каждый день принимают гостей. При этом они легко ориентировались в своем пространстве, ничего не задевая. Лидии было очень интересно и удивительно за ними наблюдать.
Они разговорились за чаем. Складывалось впечатление, что встретились друзья, которые много лет не виделись. А угощением к чаю были шоколадные кексы – любимое Ромкино блюдо. Сейчас они были постные, сделанные на фруктовом соке, оригинально и вкусно.
Сначала говорили про кота. Илья Митрофанович рассказал, что они нашли его, когда пошли на речку. Услышали – в зарослях кто-то пищит. Вытащили мешок из воды, там было четыре котенка, еще слепые. Трое уже погибли, а один маленький, коричневый, еще барахтался. Похоже, кто-то решил избавиться от ненужного потомства. Когда взяли его в руки, он был такой маленький, прямо как шоколадный кексик, потому и назвали его так.
Позже Лидия поведала им свою историю, а Илья Митрофанович рассказал, что он тоже был женат. Когда родился Ромка, у него обнаружились проблемы со зрением – заболевание, не поддающееся лечению. Жене предложили тогда в Москве работу. Пять лет от нее не было вестей. В это время Рома проходил обследования, на нем пробовали всякие экспериментальные методы, однако желаемого результата не было. Он ничего не видел при ярком дневном свете, но в темноте или в сумерках мог различать контуры предметов, улавливал движение. Илья Митрофанович сам с детства в очках, пока был молод, работал, преподавал в музыкальном училище. С годами зрение ухудшилось. Он, наоборот, к вечеру уже слабо что-то различал, и тут на помощь приходил Рома.
Ну, а потом Ромина мама подала на развод, но за сыном приехала. Она хотела забрать его, говорила о том, что в столице лучшие специалисты и, возможно, реально было бы что-либо сделать. Илья Митрофанович был не против, он понимал, что это для блага сына. Но мальчик отказался. С тех пор они не общались.
Вот и живут они с сыном, получают пенсию по инвалидности, а еще у них есть любимое дело. Они провели Лидии экскурсию по своим владениям. Дом был небольшой, за домом участочек, сад, огород. Мужчины пригласили ее во флигель. Там стояла ванна, наполненная водой, в которой лежали прутья лозы. Стоял большой стол, вокруг него несколько стульев, на столе и по всему флигелю были заготовки для корзин. Они уже давно занимаются лозоплетением, сами заготавливают и обрабатывают материал, благо речка рядом.
Илья Митрофанович показал Лидии, как плести «донышко» для корзинки, дал ей попробовать самой. Пока они занимались, один за другим стали приходить ребятишки, которые помогали Роме чистить прутики лозы, сортировать их, и тоже занимались плетением из лозы.
За окном уже был вечер. Лидия стала прощаться, хотя ей очень не хотелось уходить. Рома подошел к ней и сказал:
Ну, а как же вознаграждение, мы же обещали, за Кекса!
Он достал с полки плетеную из мелкой лозы маленькую корзиночку в виде уточки. А Илья Митрофанович сходил в дом и принес пакет, чтобы положить подарок и несколько кексов в гостинец.
Она вернулась домой под очень сильным впечатлением. Эти люди, которые частично лишены зрения, не сломались, не живут отшельниками, не прячутся, они даже осуществляют свое производство, они сами себя обслуживают, они обучают детей. А как искренне они сочувствовали ее беде… У нее родные умерли, а тут есть живой человек, мать Ромы, которой дела нет до своих близких, разве это проще пережить? Есть в них сила духа, стержень какой-то.
Лидии было очень хорошо в том доме. Она совершенно отвлеклась от своих мрачных мыслей, и ей даже не хотелось к ним возвращаться. У нее благодаря ее новым знакомым открылись глаза. Она нашла и прочитала духовное завещание преподобного Серафима Вырицкого «От меня это было», которое когда-то оставила ей подруга. «Я – Бог твой, располагающий обстоятельствами. Ты не случайно оказался на твоем месте, это то самое место, которое Я тебе назначил.
Не просил ли ты, чтобы Я научил тебя смирению, – так вот смотри, Я поставил тебя как раз в ту среду, в ту школу, где этот урок изучается. Твоя среда и живущие с тобою только выполняют Мою волю».
Как будто не эти люди, а она все время была слепой. Жила и ничего не замечала вокруг. Погрязла во мраке. Так бывает, когда мы сами выключаем свет в своих душах по кажущимся нам уважительными причинам. Мы уходим в режим экономии и перестаем замечать все то, что так явно показывается, стоит только свету попасть на то место. Видны мельчайшие пылинки, грязные разводы на стеклах, паутинка, да много чего. А в темноте все кажется чистым. Лидию как будто выдернули из вязкой трясины, которая в последнее время была ее привычной средой. Она собралась с мыслями и стала готовиться к исповеди. Пост был в самом разгаре, а она еще даже не причастилась ни разу. Ее грехи встали перед ней со своими именами: маловерие, уныние, отчаяние, гордыня, зависть, осуждение… И теперь плачь не плачь, а надо исправлять. Лидия была полна решимости. Она потушила лампадку и отправилась спать.
С утра ее разбудил не будильник. «Мяу», – услышала она у себя под дверью. Она встала и открыла дверь.
Кекс, ты как тут? Кис, кис, заходи.
Мяу, – Кекс не двигался с места.
«Похоже что-то стряслось!» – подумала Лидия и стала собираться. Кот дождался ее, и они спустились. Было раннее утро, часов пять. Рома стоял на улице, ждал Лидию. Он встретил ее и сказал, что папа, похоже, сломал ногу, а соседей дома не оказалось, одни уехали, а другие, видимо, спят, не слышат, не открывают. Вот они и решили пойти с Кексом за ней. Не знали даже, что из этого получится, просто молились и ждали помощи.
Лидия вошла в дом. Илья Митрофанович лежал на кровати и тихо стонал. Видимо, болевой шок. Она долго ухаживала за мужем, дома и в больнице, насмотрелась разного.
Я сейчас вызову «Скорую», а ты, Рома, найди документы, паспорт, полис и, если можешь, собери отцу вещи в больницу, кружку, ложку, полотенце.
Уже готово, все у нас собрано всегда на всякий случай, – сказал Рома. Он принес сумку, и через некоторое время приехала «Скорая». Лидия уточнила, куда везут Илью Митрофановича, дала свой номер телефона врачу, а Роме сказала, что днем она зайдет за ним, и они вместе съездят к отцу в больницу. Рома был очень благодарен Лидии.
Каждый день Лидия с Романом навещали больного. У Ильи Митрофановича действительно был перелом, ему понадобилось время на восстановление, пришлось ходить на костылях. Лидия все время была рядом. С Ромой они ходили в его специализированную школу, за покупками в магазин, ходили в храм. Как только Илья Митрофанович вернулся домой, возобновились занятия. Оказалось, что полгорода покупают у них корзины. Заказывают люди из деревни. Лидия видела, как бабушки ходят в храм с удобными корзиночками, некоторые с крышечками, некоторые простые, маленькие и большие – это работа Митрофаныча.
В заботах о больном, в какой-то семейной суете Лидия и не заметила, как закончился пост. Наступило Рождество Христово.

Она помогла мужчинам, и они вместе с воспитанниками накрыли рождественский стол. Устроили праздник. А вечером, когда уже все убрали, и Лидия собиралась уходить, у ее ног свернулся калачиком Кекс, а Ромка подошел и тихо спросил:
А Вы можете не уходить? А Вы можете быть моей мамой?
Лидия обняла мальчика. Она все-таки ушла, но обещала вернуться.
Домой прибежала в слезах. Но это были слезы благодарности Господу за прозрение, за спасение от одиночества, за приобретение новой семьи. Конечно, ей было нелегко и боязно, но она опять вспомнила: «Призван ли ты неожиданно занять трудное и ответственное положение, иди, полагаясь на Меня. Я вверяю тебе эти трудности, ибо за это благословит тебя Господь Бог твой во всех делах твоих, на всех путях твоих, всем, что будет делаться твоими руками».
У Лидии появился шанс. Она потеряла сына, когда ему было тринадцать, а тут ей предстояло именно с этого возраста продолжить воспитывать и растить ребенка. Разве это случайное совпадение? И Рождество – прекрасный светлый праздник, ведущий к началу нового пути…
Темно. На небе одна за другой зажигаются рождественские звезды. И вместе с ними в душе загораются огоньки веры, надежды и любви.

 

Марина Чепелева

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

18 + = 19

АРХИВ ГАЗЕТЫ