«Ты моя крепость, Господи»

25 февраля, в Неделю первую Великого поста, Русская Православная Церковь празднует Торжество Православия, а также годовщину перенесения списка Иверской иконы Божией Матери (в Иверский Богородицкий Святоозерский монастырь на Валдае в 1656 году).
Два этих праздника связаны между собою. Торжество Православия – это победа над ересью иконоборчества. О Иверской иконе известно, что во время гонений иконоборцев в IX веке на православных нечестивый воин нанес удар мечом по лику Пресвятой Богородицы, и по щеке ее потекла кровь. Но знамения и чудеса не остановили еретиков, ведь ересь – это то, что проистекает от суемудрия и гордыни ума. Святитель Игнатий (Брянчанинов) так рассуждает о причинах и сути ереси: «Падшие духи… вовлекают нас в разнообразное угождение плоти, в корыстолюбие, в славолюбие. …В особенности они стараются вовлечь в гордость, от которой прозябают, как от семян растения, вражда к Богу и богохульство. Грех богохульства, составляющий сущность всякой ереси, есть самый тяжкий грех. …Падшие духи стараются прикрыть все грехи благовидною личиною, называемою в аскетических отеческих писаниях оправданиями. Делают они это с тою целию, чтоб человеки удобнее были обольщены, легче согласились на принятие греха. Точно так они поступают и с богохульством: стараются его прикрыть великолепным наименованием, пышным красноречием, возвышенною философиею. Страшное орудие в руках духов – ересь! Они погубили посредством ереси целые народы, похитив у них, незаметно для них, христианство, заменив христианство богохульным учением, украсив смертоносное учение наименованием очищенного, истинного, восстановленного христианства. Ересь есть грех, совершаемый преимущественно в уме. Грех этот, будучи принят умом, сообщается духу, разливается на тело, оскверняет самое тело наше, имеющее способность принимать освящение от общения с Божественною благодатию и способность оскверняться и заражаться общением с падшими духами. Грех этот малоприметен и малопонятен для незнающих с определенностию христианства, и потому легко уловляет в свои сети простоту, неведение, равнодушное и поверхностное исповедание христианства».
Вывод напрашивается сам собою – ересь не возникает просто так, и она свидетельствует о серьезном духовном нездоровье, прикрываемом ложью и высокопарными фразами.
Церковь одержала верх над иконоборчеством, но принципы, по которым и формировалось последнее, к сожалению, не канули в реку времени.
26 февраля мы чтим память святитель Серафима (Соболева), архиепископа Богучарского, годы служения которого пришлись на время революции в России, страшной гражданской войны, Великой Отечественной и пяти лет после завершения ее.
Владыка Серафим был непримиримым борцом с ересями, противником обновленчества во всех его проявлениях. Он ушел ко Господу как раз в день Торжества Православия в 1950 году в Болгарии.
Если присмотреться попристальнее, то между древним иконоборчеством и обновленчеством XX века имеется множество точек пересечения.
Один из столпов обновленчества епископ Антонин (Грановский), глава Союза «Церковное возрождение», при богослужении отказался от иконостаса. А другая обновленческая организация, так называемая «Свободно-трудовая церковь», в 1922 г. потребовала полного уничтожения иконостасов во всех храмах.
Иконоборцы и обновленцы (по крайней мере часть из них) не видели священного христианского смысла в иконах. И обновленцы, и иконоборцы были противниками монастырей и иноческой жизни. И те, и другие для гонений на православных использовали напрямую светскую власть с ее военными и полицейскими ресурсами. И, если разобраться, то и иконоборчество, и обновленчество этой же властью и порождались для решения сугубо утилитарных политических целей. Против православных христиан и в древние лета, и при советской власти неизменно действовала государственная машина насилия и пропаганды.
Что же давало силы противостоять этому? Ответ находим у святителя Серафима: «Господь близко, если позовешь Его, Он сразу откликнется».
В XIX веке выкристаллизовались три тоталитарных идеологии: либерализм, фашизм и коммунизм. Либерал ради воображаемых прав человека и свобод атомизированного сознания готов уничтожить личность, сравнять с землей гору Традиции, выпить море Веры. То же самое спешат сделать и коммунисты (ради освобождения угнетенных классов), и фашисты (ради голоса крови и национального превосходства). Ни либералов, ни фашистов, ни коммунистов не интересует, что думает по этому поводу конкретный человек:  Иван Сидоров, Джозеф Смит или Бамамаду. В массе нет личностей, а господа либералы, геноссе фашисты и товарищи коммунисты апеллируют к массам. Ради того, чтобы из массы вылепить нечто заранее заданное, они уничтожат и самобытность Ивана, и деловитость Джозефа, и веселость Бамамаду. И останется пустота, в которой вращаются вокруг неведомой оси пустые же мечтания.
Идеологии выросли из ереси хилиазма, и конечной целью их провозглашалось построение рая на грешной земле, но без Бога.
Гонения на православных в XX столетии – результат этого вполне еретического стремления. И борьба с храмами и иконами, и провоцирование обновленчества вытекают тоже отсюда. Важно, что до 1917 года никому в голову не приходило, что ради всеобщего счастья необходимо почему-то взорвать прекрасную церковь, испохабить иконы, стереть личность до серой пыли и учредить женатый епископат. Ересь поражает духовной слепотой человека, превращающегося в узника умственной тюрьмы, где он сам себе служит надзирателем…
Иконоборчество, к сожалению, возродилось в среде неообновленчества (по определению Патриарха Алексия II) в конце XX – начале XXI веков. Под удар «реформаторов» опять попадает иконостас. Сейчас имеется ряд храмов либо вообще без иконостаса, либо с «низким» иконостасом (в виде небольшой перегородки). Аргументацию современные иконоборцы почерпнули у того же Антонина (Грановского), который писал в 1925 году: «Народ также требует, чтобы он мог созерцать, видеть то, что делает священник в алтаре во время богослужения. Народу хочется не только слышать голос, но и видеть действия священника».
Храмы без иконостасов, например, ныне имеются в Санкт-Петербурге: церковь в честь Феодоровской иконы Божией Матери и храм во имя сщмч. Серафима (Чичагова).
В потребительском обществе практикуется «светское» иконоборчество. Изображения святых икон размещаются в гламурных журналах (рядом с фото полуобнаженных девиц), на хозяйственных пакетах и пластиковых бутылках, которые затем выбрасываются на помойку. То есть происходит осквернение икон. Причем такое положение дел часто не осознается в полной мере.
Кроме того, различные перфомансы (с рубкой икон топором) и арт-объекты (когда лик Спасителя обрамляет в качестве рамки крышка унитаза) откровенно служат богохульным и иконоборческим целям. И это свидетельствует не только о религиозном, но и культурном и нравственном упадке, постигшем общество XXI века…
Проблемы ереси иконоборчества и обновленчества заключаются еще и в том, что к еретикам часто приходили люди, верящие во Господа нашего Иисуса Христа. Их искренность нельзя отрицать. Однако здесь кроется другая ловушка. Эти верующие люди старались приспособить веру свою к этому миру, его правилам и нормам, вольно или невольно забывая слова: «Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда» (Ин. 18, 36).
Святитель Серафим (Соболев) в своих высказываниях твердо разъясняет: «Свято и неукоснительно храните нашу православную веру как в ее канонах, так и в ее догматах. Приспосабливайте не веру к своей жизни, а свою жизнь – к вере. От истинно православной веры черпайте все свое счастье. Тогда вы будете истинными сынами Православной Церкви, и Господь изольет на вас еще здесь Свои несказанные милости». И этим опровергаются любые потуги ереси, ибо она нарушает догматы и каноны, а в итоге всех итогов мешает спасению души…
Неожиданно, как-то вдруг, мне представилась такая картина: святой архиепископ Серафим (Соболев) молится пред иконой Божией Матери Иверской в день празднования Торжества Православия, и слышатся слова: «Веселится о Тебе Церковь Твоя, Христе, зовущи: Ты моя крепость, Господи, и прибежище, и утверждение».

Александр Гончаров