Страж русской истории

К 900-летию памяти преподобного Нестора Летописца

9 ноября Русская Православная Церковь вспоминает преподобного Нестора Летописца, коего следует считать «отцом русской истории», подобного древнегреческому писателю Геродоту. Преподобный с миром почил около 1114 года, то есть ровно 900 лет прошло с тех пор, как скромный инок Киево-Печерского монастыря отошел ко Господу. Но дела, свершенные им, продолжают оставаться с нами.

«Повесть временных лет», «Житие Феодосия Печерского», «Чтение о житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба» – это духовное наследие Нестора, дошедшее до нас сквозь мрачные мерцающие туманы эпох, войн и пожарищ. Но насколько правильно пользуемся мы дарами Нестора? Насколько полно мы схватываем его великие изыскания? Насколько глубоко мы задумываемся над строками, вызревшими под пером монаха?..
Ведь складывается парадоксальная ситуация, что почитаем, да не читаем; говорим о приверженности к своей литературе, а бросаемся в буквенные закрома Коэльо и Мураками; вещаем, что любим Православие, но погружаемся в мир голливудских боевиков, комедий и слезливых мыльных опер. При таком положении вещей оказываются на одной доске ценностей и Нестор Печерский, и Акунин с Кастанедой. И в окружности безвременья скороспелые поделки модных беллетристов получают популярность гораздо более значительную, чем творения преподобного Нестора. По сути – от того, что и кого мы выбираем, зависит и жизнь страны Российской, и судьба наша. Ежели формально хвалим преподобного Нестора, а увлекаемся псевдоисторией а-ля Фоменко и принимаем на веру измышления антиправославных романистов и оккультистов, то с неизбежностью увлекаем в коловращение идейных бездн молодые поколения…

Учитель

Нестор сам пришел в монастырь в поисках Истины, Любви, христианского смирения и знания к преподобному Феодосию Печерскому. Батюшка Феодосий, кроме несомненной святости и замечательных организаторских способностей, прославился еще и созиданием литературного и убеждающего слова. Нестор унаследовал от учителя умение писать во имя Господа нашего Иисуса Христа метко, правдиво и четко. Не секрет, что преподобный Феодосий отлично полемизировал и с язычниками, и с иудеями и с католиками. Антикатолический памфлет «Слово о вере христианской и о латинской» Феодосия напрочь разрывает ложные догматические и культовые построения «папистов».
Русский игумен учит: «…Верой же латинской не прельщаться, обычая их не держаться, и причастия их избегать, и нравов их гнушаться, и оберегать своих дочерей: не отдавать за них, и у них не брать». Учитывая, что весь Запад вышел из лона Католической Церкви, то вразумления киевского иеромонаха актуальны и для русских людей, живущих в XXI веке. «Необереженные дочери» уезжают в скандинавские государства, а там у них детей отбирает ювенальная юстиция под надуманными предлогами. Западные обычаи ведут нас к идолослужению деньгам и пренебрежению христианской моралью и нравственностью. Содомитские миазмы мы вдыхаем тоже из «интеллектуальной» Европы. А за всем этим проскальзывает жестокий лик смерти культуры и цивилизации…
Однако Феодосий и строг, и добр. Несмотря на весь обличительный пафос в «Слове о вере христианской и о латинской», в его наследии есть и пронзительные речи о милости к иноверцам, следующие сразу же после поругания хвалителей чужой веры (или «двоеверов», как утверждали на Древней Руси): «Если видишь раздетого или голодного, или от стужи, или от беды какой страдающего, будет ли то иудей или сарацин, или болгарин, или еретик, или латинянин, или язычник любой – всякого помилуй и от беды избавь, если можешь – и не будешь лишен воздаяния от Бога. Бог ведь и сам ныне поганых опекает так же, как и христиан. Поганых же иноверцев защищает Бог в этом веке, но в будущем лишены они будут добродетели».
В Ветхом Завете мы найдем нечто похожее: «Если голоден враг твой, накорми его хлебом; и если жаждет, напой его водою: ибо [делая сие] ты собираешь горящие угли на голову его, и Господь воздаст тебе» (Притч. 25, 21-22).
Преподобный Нестор был достойным продолжателем трудов Феодосия. Сотворение «Повести временных лет» сродни подвигу. Инок показывает величие своей Родины, раскрывает единство рода человеческого. Боль и отрада поднимаются из глубин души, просвещенной крещенской благодатью Святого Духа! И «Повесть» звучит как гимн мудрости Бога!..

Летописцы трудились для современников

Но спустимся с высот к обыденному. Существует мнение, долгонько странствующее среди читающих кругов, что летописи создавались для потомков. Но летописцы писали прежде всего для современников. Летописи исполняли функцию учебников, назидательных трудов и, если угодно, средств массовой информации. Летописцы, конечно, являлись пристрастными, но никогда не стремились к обману (ложь противна Богу и людям!). Летописные же тексты, кои должны были научать своих соплеменников, превращались после в заветы для потомков и источник познания прошлого – при условии особенной одаренности писателя, дарованной Господом.
Мы с чистой совестью полагаем, что летописец творил для правнуков, исходя не из реального содержания сочинений, а под влиянием художественных построений последующих и достаточно поздних эпох. Так большинство убежденных в убиении Иваном Грозным своего сына Ивана обрело «правоту» сию не от работы в архивах, а через известную картину Репина.
Еще сильнее расползаются иллюзии в XXI веке. Тексты летописей анализируются с высот нынешней «исследовательской колокольни», наша пора объявляется пиком цивилизационного формирования. Но если хочешь понять Нестора или Феодосия, или митрополита Григория, то надо стать на их позиции, взглянуть на мир их очами. Тогда и не будешь производить ошибки в стиле неоязычников…
«Повесть» многокрасочна, обильна фактами, да и просто-напросто стилистически уникальна. Например, о событии, предшествовавшему Крещению Руси («выборе религии» и посольствах князя Владимира Красно Солнышко) в ней рассказывается так: «Ходили к болгарам, смотрели, как они молятся в храме, то есть мечети, стоят там без пояса; сделав поклон, сядет и оглядывается туда и сюда, как бешеный, и нет в них веселья, только печаль и смрад великий. Недобр закон их. И пришли мы к немцам, и видели в храмах их разные службы, а красоты никакой не видели. И пришли мы в Греки, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как рассказать об этом. Знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех странах. Не можем забыть красоты той, ибо каждый, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького. Так и мы не можем оставаться прежними». Душа русского человека устремилась к Православию и добровольно отвергла перунов и стрибогов, «русалии» и «навьи чары».
Со страниц «Повести временных лет» к нам приходят князья и дружинники, священники и миряне, крестьяне и воины. Они беседуют, гневаются, поют, мечтают, строят храмы и города, сражаются с кочевниками и женятся на «красных девках половецких». Жизнь течет, как кровь по артериям и венам человеческого организма. И ощущаешь, как пульсирует – то тревожно, то радостно! – сердце Руси.

Объединяющее звено Русского мира

Древнерусская история периода XII в. характеризуется ростом раздробленности Киевского государства. Род Рюриковичей не только не способствовал сохранению единства страны, но, наоборот, провоцировал его разложение (защита сугубо местных интересов отдельных княжеств и городов психологически сочеталась с обидами и «изгойством» внутри правящего клана). Киев, формально сохраняя столичные функции, в реальности повторяет судьбу Древнего Рима эпохи заката империи. На Руси стремительно выделяются новые средоточия политико-экономической силы, претендующие и на культурное лидерство. Летописание же «отстало» от «модных» веяний построения древнерусского «многополярного мира». Летописная традиция, заложенная Нестором, в лихие годы распада и разлада явилась, наряду с Православием, важнейшим звеном цепи, соединяющим разваливающееся общество. Академик Д. С. Лихачев отмечал: «Летописцы как бы ищут друг друга, их летописи постоянно переписываются и перевозятся из одного княжества в другое. В этом сказываются объединительные тенденции летописцев, их замечательное стремление к «преодолению пространства»… Литературные источники летописей также свидетельствуют об их распространении по всей Русской земле». 
Монастыри, в которых велось летописание, проявили себя в качестве важных духовных центров. За монастырскими стенами накапливался не только интеллектуальный, но и пассионарный потенциал…
«Чтение о житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба» является дивным образцом средневековой русской житийной литературы (зажженной огнем веры в недрах преславного Киево-Печерского монастыря). Оно обладает особой (с позиций христианской агиографии) документальностью. Святость подчинения младшего старшему вплоть до смерти (основная мысль борисоглебского житийного цикла) – это результат дешифровки генеральной идеи, входящей в систему кода Библии – идеи смирения пред Богом, которая в Священном Писании представлена жертвенностью Иисуса Христа (в Новом Завете) и Исаака (в Ветхом Завете). Именно в этом аспекте Исаак и понимается как символический предтеча Христа. Святые Борис и Глеб следуют за Христом, не желая выступать против старшего члена рода и проливать кровь даже ради защиты от врага. Здесь образы князей пересекаются с иконами первых христианских мучеников. От катакомб Древнего Рима до Великой Степи периода Средневековья проходит идеал высшей святости и верности, что и показывает нам преподобный Нестор.
Александр Пушкин заметил когда-то: «В России влияние духовенства столь же было благотворно, сколько пагубно в землях римско-католических. Там оно, признавая главою своею папу, составляло особое общество, независимое от гражданских законов, и вечно полагало суеверные преграды просвещению. У нас, напротив того, завися, как и все прочие состояния, от единой власти, но огражденное святыней религии, оно всегда было посредником между народом и государем как между человеком и божеством. Мы обязаны монахам нашей Историею, следственно, и просвещением».
И сейчас, в 2014 году, через девятьсот лет после того, как были завершены последние строчки «Повести временных лет», отлично понимаешь правоту слов поэта. Преподобному Нестору мы обязаны развитием летописания и историей. Нестор Летописец – подлинный и неподкупный страж Русской Истории по воле самого Господа Бога.

Александр Гончаров,
к.ф.н., ст. преп. кафедры журналистики СОФ ВГУ