Смутное время. Преодоление хаоса

Известнейший русский писатель, поэт и драматург XIX века А. К. Толстой в своем стихотворении «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева», переполненном безыскусной иронией, так охарактеризовал Смуту начала Семнадцатого столетия:

Казаки и поляки
Нас паки бьют и паки;
Мы ж без царя, как раки,
Горюем на мели.
Прямые были страсти —
Порядка ж ни на грош.
Известно, что без власти
Далеко не уйдешь.

Конечно, через много-много лет можно было и посмеяться над той эпохой. Но вот людям, коим довелось жить в Смутное время, смех явно не пришелся ко двору. Почитаем воспоминания келаря Троице-Сергиевой Лавры Авраамия Палицына: «Россию терзали свои более, нежели иноплеменные: путеводителями, наставниками и хранителями ляхов были наши изменники, первые и последние в кровавых сечах: ляхи, с оружием в руках, только смотрели и смеялись безумному междоусобию…

…Гибли Отечество и Церковь; храмы истинного Бога разорялись, подобно капищам Владимирова времени; скот и псы жили в алтарях; воздухами и пеленами украшались кони; злодеи пили из святых потиров, на иконах играли в кости; в ризах иерейских плясали блудницы. Иноков, священников палили огнем, допытываясь сокровищ; отшельников, схимников заставляли петь срамные песни, а безмолвствующих убивали… Люди уступили свои жилища зверям; медведи и волки, оставив леса, витали в пустых городах и весях; враны плотоядные сидели станицами на телах человеческих; малые птицы гнездились в черепах. Могилы, как горы, везде возвышались. Граждане и земледельцы жили в дебрях, в лесах и пещерах неведомых, или в болотах, только ночью выходя из них обсушиться. И леса не спасали: люди, уже покинув звероловство, ходили туда с чуткими псами на ловлю людей; матери, укрываясь в густоте древесной, страшились вопля своих младенцев, зажимали им рот и душили до смерти. Не светом луны, а пожарами озарялись ночи; ибо грабители жгли, чего не могли взять с собою – дома и скирды хлеба, да будет Россия пустынею необитаемою…»
Где уж тут смеяться! Плач да горе горькое!
Россия оказалась на краю гибели, надежды на выживание государства и народа почти и не оставалось.
Но почему же это произошло?
Ученые мужи привели достаточно большое количество доводов. Здесь есть и экономические причины, и политические, и даже факторы психологического свойства. Отечественный историк С.Ф. Платонов, наверное, одним из первых определил Смуту как «смуту в головах». С правотой его спорить сложно, но вот если внимательно изучишь документы той эпохи, то невольно обратишь взгляд не на отсутствие вполне рациональных действий, а на «оскудение любви». Любовь к Богу, к Отечеству, к «ближним своим» испарилась. Смута предстает перед нами как триумф абсолютного эгоизма.
Типичным признаком Смутного времени было появление «самозванцев», то есть претендентов на трон, не имевших за душою своей никаких прав, не страшившихся ни Бога, ни нечисти. Единственная и всепоглощающая страсть заполоняла их сердца – желание власти и богатства. Несколько штук Лжедмитриев и целая когорта иных «наследников» скипетра и державы конкурировали друг с дружкой. Тогдашняя русская элита – бояре и дворяне поддерживали своих протеже, совсем не заботясь о том, что гибнут простые люди, разграбляются храмы, а чужеземные войска хозяйничают на территории страны как на личном подворье. Однако сие происходило в разгар Смуты. Началось же все…
В марте 1584 г. скончался царь Иоанн Грозный. Законным наследником его был Феодор Иоаннович. Вокруг нового царя развернулась борьба за власть и влияние. Итоговую победу одержал Борис Годунов – брат царицы. Годунов возглавил правительство и, казалось бы, добрался до вершин власти. Но брак Ирины (Годуновой) и Феодора был бездетен. Сам царь часто болел. И Борис Годунов, понимая, что в случае смерти государя лишение всех постов неизбежно, решается на принятие особых мер. Впрочем, удивляться не будем. При московском дворе сложилась следующая ситуация: бояре (потомки самостоятельных князей) резко забыв годы правления Иоанна IV, с упоением погружаются в схватку за чины, земли и привилегии. Шуйские, Воротынские, Мстиславские и более «худородные» господа теснятся у трона и почитают именно себя «пупами земли».
Годунов борется с одними, с другими же заключает временные союзы, но в отчаянии то пытается заранее договориться о браке Ирины (еще не вдовы) с австрийским принцем, то через англичанина Горсея ведет переписку с британским королевским двором. Бориса не интересует чистота веры. Он готов сотрудничать хоть с католиками, хоть с протестантами, лишь бы обеспечить себе какое-никакое будущее. Среди приближенных Годунова мы обнаруживаем и Джерома Горсея (исполнявшего тайные поручения), и Якова Маржарета (телохранителя). Вряд ли это являлось случайностью, как и контакты с европейскими правящими домами.

Иностранцы близ Бориса Годунова – знак важный. Европа в 1453-1648 гг. вкатилась в «Длинный XVI век». Череда войн, заговоров, распространение протестантизма – все свидетельствует о коренной ломке экономических, социальных и политических отношений в Старом Свете. Ведь перед 1453 годом на Западе сформировалось уникальное положение. Аристократия почувствовала, что она упускает власть. Феодальные порядки перестали устраивать общество. Крестьяне, горожане в союзе с мелким рыцарством начали теснить крупных землевладельцев. Католическая церковь (сама имевшая серьезную экономическую мощь) активно продвигала идею всемирной католической империи во главе с испанскими монархами.
Аристократия, объединенная родственными узами по всей Европе, понимала, что ни сильная империя, ни возможное «крестьянское царство» не оставят ей прежних комфортных условий жизни. С крестьянами разобрались относительно быстро. Знаменитая Крестьянская война в Германии завершилась полным поражением «низших классов». С католицизмом сражаться пришлось на разных фронтах. На идеологическом поприще удар по Католической церкви нанесли Лютер, Эразм Роттердамский и Франсуа Рабле. На территориях, где восторжествовал протестантизм, папский престол лишился монастырских земель, да и других мест извлечения прибыли тоже. Но весы еще качались. Исход схватки межнациональной аристократии и Католической церкви был совсем не ясен. А поэтому Россия, естественным образом, привлекала внимание как источник ресурсов. Так что вряд ли иностранцы помогали Борису Годунову по доброте душевной. Чего последний и не мог узреть, ибо сердце его погрузилось в хаос.
В 1586 г. люди во главе с митрополитом Дионисием и архиепископом Варлаамом обратились к царю Феодору Иоанновичу с просьбой, «чтобы он, государь, чадородия ради второй брак принял, а первую свою царицу отпустил во иноческий сан». Это была попытка предотвращения пресечения династии, предупреждения потенциальных бедствий из-за междоусобицы по поводу престолонаследия. Но она не удалась. И наверняка уж не без помощи Годунова. Честолюбие вытеснило любовь к стране. Дионисия и Варлаама сослали в отдаленные от столицы монастыри…
К Борису Годунову стягиваются как к некоей изначальной точке все линии развития Смуты. Смутное время словно повторяет все дела правителя: и плохие, и хорошие. Борис всегда осознавал свое самозванство во власти и старался доказать окружающим подлинность себя в роли государственного управленца…
Но не надо постоянно осуждать Бориса. В 1589 г. по инициативе православного духовенства учреждается патриаршество в Москве. Работу Бориса Годунова в настоящем деле сложно переоценить. Здесь он вел себя как настоящий православный человек.
Учреждение патриаршества – шаг, который в дальнейшем помог России выкарабкаться из Смуты.
Симфония властей – духовной и светской, установившаяся на Руси, предстала залогом преодоления хаоса в человеческих сердцах. Когда упала царская власть, и знатные и не очень знатные «мудрецы» и обыкновенные авантюристы считали, что они могут возводить на трон любого кандидата (лишь бы раздавались им земли и сыпалось золото в их карманы), власть духовная поднялась во имя Пресвятой Троицы и России.

Священномученик Ермоген, Патриарх Московский и всея Руси, в самый тяжелый момент Смутного времени – поляки оккупировали Москву, а боярство преклонилось перед ними – своими посланиями поднял Второе ополчение на освободительный поход. Патриарх и из темницы побуждал народ к защите Родины и Православной веры. Враги не смогли сломить волю Ермогена, принявшего мученический венец.
Святителю Ермогену мы обязаны и прославлением чудотворной Казанской иконы Божией Матери. Эта икона чрезвычайно значима для русской истории. Казанскую икону унес с собой Ермак Тимофеевич за Урал. А русские землепроходцы под сим образом совершили первое плавание по Тихому океану…
Но самым главным признаем то, что Казанская икона Божией Матери стала символом освобождения Москвы от поляков в 1612 году.
В условиях лихолетья заступничество Богородицы спасло Россию. Происки иноземцев, метания обезумевших толп, «счетоводная мораль» боярства растаяли перед любовью Божией Матери…
И звучат во храмах слова: «Притецем, людие, к тихому сему и доброму пристанищу, скорой Помощнице, готовому и теплому спасению, покрову Девы: ускорим на молитву и потщимся на покаяние: источает бо нам неоскудныя милости Пречистая Богородица, предваряет на помощь и избавляет от великих бед и зол благонравныя и богобоящияся рабы Своя».

Александр Гончаров