Слово о любви к Богу

Дорогие читатели, к сожалению, недавно в социальных сетях разгорелся спор об одном резком высказывании известного проповедника протоиерея Андрея Ткачева. Он утверждает, что жители Святого Белогорья не знают своего небесного покровителя – святителя Иоасафа, епископа Белгородского, не обращаются к нему с молитвенными воззваниями о защите родной земли и не совершают крестных ходов с честными мощами святителя. И именно по этим причинам, утверждает отец Андрей, Белгородская область подвергается обстрелам.

Мы не хотим осуждать участников спора, но лишь напомним, с каким особым почтением и трепетом жители нашей области всегда относились к памяти святителя Иоасафа, ежегодно устраивая многотысячные крестные ходы (в которых с великой радостью принимали участие и старооскольцы) и ежедневно совершая акафистное чтение у мощей владыки. Также отметим, что в связи с тревожной обстановкой сегодня массовые мероприятия отменены из соображений безопасности.

Надеемся, что все споры утихнут и обернутся любовью, которая, по слову апостола Павла, все покрывает. О любви как о высшей добродетели проникновенно писал сам святитель Иоасаф. Почтим память небесного покровителя земли Белгородской и приведем отрывок из его замечательной проповеди.

Святителю отче Иоасафе, моли Бога о нас!

Как недалеко от нас Вечная жизнь, христоносный слушатель? Только с двумя ступенями лестница стоит перед старающимися дойти до нее, как слышали ныне из Евангелия от Луки, которое читалось. Эти ступени, я разумею, – любовь к Богу и сродная ей любовь к ближнему. Сказано: «…возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего, и от всея души твоея, и всею крепостию твоею, и всем помышлением твоим, и ближнего твоего, яко сам себе» (Лк. 10:27). Заповедь эта не нового составления. Она древняя, была дана давно, еще через Моисея, по случаю спасительного вопроса о том, что писано в законе. Если она была нужна для хранения ветхозаветными законниками, то новоблагодатным людям есть большая потребность ее исполнять, потому что они получили от Бога большую любовь к себе. Заповедь эта – любить Бога и любить ближнего – кажется малою и легкою. Но если бы ее исполнять, то желающим спастись не было бы более любезного, чем заниматься ею. В этих двух заповедях – вся сила закона и пророков.

Как же это может быть? Так, когда кто первые четыре из десяти данных чрез Моисея заповеди принимает и исполняет, как то: «Аз есмь Господь Бог твой»; «не сотвори себе кумира»; «не приемлиши имени Господа Бога твоего всуе»; «помни день субботний, еже святити его» (Исх. 20:2, 4, 7, 8), – то какую добродетель исполняет, как не любовь к Богу? О Боге и речь идет. Последние же шесть, как то: «не убий», «не прелюбы сотвори», «не укради» и другие (Исх. 20:13–15), – эти же касаются любви ближнего. Таким образом, исполняющий эти две заповеди исполняет весь закон. Другого пути, который бы вел более последовательно к наследованию Вечного Жития, кроме того, чтобы любить Бога и любить ближнего, мы не находим. Любить Бога закон велит в четыре раза более, чем любить ближнего: и от всего сердца, и от всей души, и всею крепостию, и всем помышлением, а ближнего – однажды и так, как самого себя. О любви к ближнему мы скажем после. Указанные свойства любви к Богу: сердце и душа, крепость и помышление – находятся между собой в близком родстве. Ведь сердечное действие – что, как не душевное, и что душевное, как не мысль, и от них рождающаяся крепость? Но мне представляется, что четверица слов этих может основательнее показать, в частности с четырех сторон, как любить Бога, достойного любви сверх меры.

Что значит любить Бога от всего сердца, как не то, чтобы любить Его как своего Бога Создателя? От всей души любить как Царя, а всею крепостию – как Отца, всем помышлением – как Судию. Полагаю, что это рассуждение не будет противным писанному древле в законе и, что справедливо требует от нас в новой благодати закон, исполнить свою любовь к Богу в четыре раза более. Никто не восстанет против этого, когда прежде всего вспомним про любовь Божию к нам, как Сам Он такою мерою возлюбил нас. «Мы, – говорит апостол, – любим Его, яко Той первее возлюбил есть нас» (1 Ин. 4:19).

Отсюда научаемся усерднее любить Бога и ради Бога – своего ближнего.

Итак, последуем этому порядку!

Бог нас возлюбил как Бог. Спрашиваю вас, мудрые слушатели, кто вначале понудил Его создать столь прекрасный свет? Кто сотворил солнце и луну? Кто украсил небо звездами и рассыпал цветы по земле? Кто пустил по воздуху птиц и по пустыням разогнал зверей? Кто излил воду и наполнил рыбами? Кто же насадил и рай, и для кого все это, как не для нас одних? Наконец, сверх всего этого персть взял от земли и от брения, из смрадного болота, создал столь дивное творение – человека, вдохнул в него дух жизни, почтил его свободною волею, дал естественный закон для его хранения и сделал господином над тварию, все покорил ему под ноги. Никакой Ему нужды в этом не было, то действовала одна только милосердная любовь Божия к человеку еще прежде его создания. И когда так возлюбил и возвысил его, когда только что чуть не сравнял с Ангелами, «ибо умалил еси его малым чим от Ангел» (Пс. 8:6), то какая была за это от человека благодарность? Ничем не был благодарен человек; он пошел против Бога, задумал быть равен Ему, как и сатана изначала. Но тотчас ту же и потерял к себе любовь Божию. По праведному суду Божию ненавидящий Бога бывает ненавидим. Господин твари переменяется в ее раба. Хотевший сравняться с Богом осуждается с диаволом.

Но навеки ли так погибает? Нет, не забыл Милосердный Бог дело Своих рук, которое создал по любви, чтобы оно до конца было возненавидено. Опять явил Свою любовь к человеку и уже как Царь дал в помощь закон. Перстом своим начертав: «Аз есмь Господь Бог твой… да не будут тебе бози инии разве Мене» (Исх. 20:2–3), объявляет торжественно, с трубами, в огне, среди великого трепета, в общее сведение народа, чрез избранника Своего Моисея, как бы говоря: забылся человек, не помнит, чье он создание, и перестал любить Меня; итак, дай ему для напоминания на письме эту заповедь: «Аз есмь Господь Бог твой» – с прибавлением: «возлюбиши Господа Бога Твоего», с таким под угрозою смертной казни предупреждением: «иже пожрет Богом убиен будет». Этим привел Израиль в трепет. Одержимые страхом, люди обращаются к нему и проявляют свою готовность послушания заповеди, только бы Сам Бог по нетерпимому для них ужасу не говорил, и сказали Моисею: «Глаголи ты с нами, да не глаголет к нам Бог, да не когда умрем» (Исх. 20:19). Поэтому Моисей, ободряя не бояться, указывает причину страха, проявленного при вручении закона. Уповайте, сказал, – «дерзайте: искушения бо ради приде Бог к вам, яко да будет страх Его в вас, да не согрешайте» (Исх. 20:20). То есь да не отступите от Него и не отпадете снова от Его любви. Так Бог как Царь вторично человека, заслужившего Его неблаговоление, суровым законом заставил возвратиться к Его любви. Но страх этот в отцах наших долго ли продержался, ужели они это царское повеление сохранили неповрежденным, ужели вошли в любовь Божию, ужели примирили? О какое бедствие! О жестокосердый народ! Дотоле была любовь, доколе страх был видим перед очами. Потом – горькое раздражение; пошли по страстям, оставили Бога, создавшего их, и обратили любовь свою к твари, стали поклоняться изваяниям. Снова стали мерзкими пред Богом, впали в лютейшую беду. Совершенно прогневался Бог, и чрез пророка Осию под образом сына отринул прочь от своей любви. «Прозови, – изрек, – имя ему, не людие Мои: зане вы не людие Мои, и Аз несмь Бог ваш» (Ос. 1:9). О сколь лютое сиротство! Создание было уже отринуто своим Создателем!

Посмотрим же, что далее делает Бог. Когда уже по всем правилам справедливости нельзя было человеку быть помилованным, там Бог, воспомянув о нем, еще большую являет милость. Как Отец, Он положил твердую любовь, Благий, Он послал в мир Единородного Своего Сына в очищение, да будет Он Примирителем и Ходатаем пред Ним за нас. Он, придя, закон Моисеев, начертанный перстом Отчим, подписал кровию Своею, нещадно за нас излиянною; запечатлев Своею смертию, преподал нам новый милосерднейший закон, без громов, без страха и в меньшем числе – только в семи таинствах, и тем воссоединил нас в такую любовь, что не только примирил нас с Богом, Отцом Своим, но исходатайствовал нам еще и сыновство. «Елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти» (Ин. 1:12).

«Еяже ради вины не стыдится братию нарицати их» (Евр. 2:11). Отсюда-то мы и в нуждах наших прибегаем дерзновенно к Небесному Отцу и, как плачущие дети, просим у Отца на каждый день хлеба. «Отче наш… хлеб наш насущный даждь нам днесь» (Мф. 6:9, 11). И бывает, слышимы в молитвах. «Иже убо Сына Своего не пощаде, но за нас всех предал есть Его, како убо не и с Ним вся нам дарствует» (Рим. 8:32).

Итак, христолюбцы, вникнем, сколь великую любовь явил нам Небесный Отец, когда не пощадил отдать за нас Своего Единородного Сына, чтобы сделать нас сынами. Каждый, размышляя об этом, внесет в отношении себя справедливое решение. Следовало бы нам, презирающим эту любовь, вовеки не являть милости, но, не терпя более, воздать каждому по делам без пощады. Павел взывает: «Отверглся кто закона Моисеева, без милосердия при двоих или троих свидетелех умирает. Колико, мните, горшия сподобится муки, иже Сына Божия поправый и кровь завета за скверну возмнив, ею же освятися, и Духа благодати укоривый?» (Евр. 10, 28–29). Не мы ли, освященные Его кровию и пребывающие в нерадении, этой муки бываем ежечасно заслуживающими? Но и здесь Бог вконец всегда, как Судия на осужденном, проявляет на нас любовь. Не взыскивает за грехи, избавляет от мучения, день за днем ожидая покаяния, как вертоград плода на бесплодной смоковнице.

Таким порядком Бог, возлюбив нас и видя столько потерянную и теряемую нами Его любовь, опять ее восстанавливает и по написанному древле в законе: «…возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего, и от всея души твоея, и всею крепостию твоею, и всем помышлением твоим», чрез исповедание нынешним евангельским законником ищет взаимно любви от нас. Ибо ему Иисус сказал: «Сие сотвори и жив будеши» (Лк. 10:28). А в залог той любви от нас к Себе, чтобы, не видя Его пред глазами, не отпадали от нее, как бы некоего надзирателя, учреждает вторую любовь к ближнему, которого вы видим пред собою и подобострастного, как себя, любить. Именно себя любить и ближнего, сказал, яко сам себя. Думаю, что ни для кого не надо толковать, что значит любить Бога. Знаем апостола, говорящего: «Сия бо есть любы Божия, да заповеди Его соблюдаем…» (1 Ин. 5:3). Но время уже сказать, как Его любить: от сердца, всей души, и крепостию, и помышлением.

Тот каждый любит Бога от всего сердца, кто сердцем чистым нелицемерно исполняет Его заповеди, отсекая прочь исходящие из него, по слову Христову: «помышления злая, убийства, прелюбодеяния… татьбы, лжесвидетельства, хулы» (Мф. 15:19) и другое, сему подобное. Этот вид любви к Богу проистекает из самого естества. Возьмем подобие от четырех стихий: как они стремятся к своему основанию, когда земля падает на землю, воздух растворяется с воздухом, когда огонь рвется вверх к огню. Бог – средоточие сердца нашего. Как Сам Он чист, так по образу Своему и подобию соделал в нас сердце чистое и смыслящее разуметь доброе и злое.

Когда по сердечному влечению без всякой угрозы и принуждения убегаем от зла и творим благое, от сердца тогда исполняем божественные заповеди, а исполняя их, проявляем любовь к Богу, любя от всего сердца как Бога своего Создателя. Какое Он сердце создал чистым, такое к Нему и обратим. Всякий тот любит Бога от всей души, кто ради великой любви к Нему своей души, то есть живота своего, не щадит, по совету евангельскому: «иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю, и иже аще погубит душу свою Мене ради, обрящет ю» (Мф. 16:25). Этот вид любви к Богу воспримем от мучеников. Они так возлюбили Его, что и души за Него положили. Что же? Есть ли нужда воскрешать Нерона или Диоклетиана или предаваться Максимилиану, чтобы для любви Божией отрешили нас от живота? Нет! Не о таком мученичестве говорю, но о подобном ему; речь не о лишении живота, но о добровольном страдальчестве, о самоотвержении и умерщвлении живущих в нас страстей, которые, как душа в теле, живут и движутся в наших чувствах. Если их оставим живыми – погубим душу; если же их погибели ради любви Божией – обретем свою душу в Вечной Жизни. Но нам не будет нужды искать мучителей, когда начнем худшее покорять лучшему. Например, если любезна нам слава человеческая – побежим от нее прочь. Вот нам будет и Нерон, отсекающий ноги. Если богатство любезно – расточим его в раздаянии милостыни. Вот и Диоклетиан, отнимающий руки и всего раздробляющий колесами на части. Если красота телесная веселит нас – отвратим от нее очи. Вот наш Максимилиан, выкалывающий очи. А сколь мучительно оставить любящим все это, нельзя выразить. Лучше бы с душою расстаться, чем остаться без них. Я сказал об этом только для примера. Об остальном подумаем про себя, какие живут в нас страсти, и что с ними за борьба, и что это за мучители, когда начнется попытка отстать от них и оставить. «…Кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит?» (Мф. 16:26). Ни здесь пользы, ни в будущем веке. Здесь, хотя славен будет, да смерть лишит чести, когда сделает безобразным. Хотя и богат, да ничего с собой не возьмет, разве три аршина земли. Хотя и прекрасен, да гроб покроет прахом, а бедной душе, когда окажется заключенной в аду, какая польза? Поэтому мы, желающие любить Бога, всегда должны мертвость Господа Иисуса на теле своем нести и таким образом возлюбить Его от всей души, как Царя, ибо будем как добрые воины, вооружившиеся в броню и за царскую любовь предающие свой живот.

Святитель Иоасаф Белгородский (Горленко)

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

8 + 2 =

АРХИВ ГАЗЕТЫ