Протоиерей Алексий Зорин:
«От Благодатного огня преобразилось все вокруг – такая радость наполнила наши сердца!»

01_gl_utygjsa8432Вечно неизменная и вечно новая Пасха Христова – главный праздник в жизни как всей Церкви, так и каждого христианина. Но в разные времена Пасхальные торжества сопряжены с разными внешними обстоятельствами. Каждый раз по-новому – с новыми чувствами и новым опытом – встречаем мы Христа Спасителя. Но, как и две тысячи лет назад, уповаем на Его милость и спасение.
Герою нашего интервью, настоятелю Александро-Невского кафедрального собора протоиерею Алексию Зорину довелось встречать Пасху и в суровые годы «борьбы с религиозными предрассудками», и в радостные дни возрождения Русской Православной Церкви.

– Отец Алексий, ваши детство и юность пришлись на годы сурового притеснения религии со стороны советской власти. Но ваша семья сумела сохранить веру. Насколько это было трудно?

– Я родился и вырос в Орловской области, в селе Знаменское, в многодетной семье. Мой дедушка был священником. В 1930 году храм в честь иконы Божией Матери «Знамение», где он служил, закрыли, а его сослали на Колыму. Но его сын – мой папа старался сохранить то, что почерпнул от своего отца в юности. Мы открыто исповедовали православную веру и старались отмечать все двунадесятые и великие праздники. Конечно, из-за того, что наша семья не таилась, как делали многие верующие, в школе у меня и моих братьев и сестер были непростые отношения с учителями. Нас не просто, как сейчас говорят, притесняли – пытались «перепрограммировать». Все десять лет обучения нас старались куда-то записать – то в октябрята, то в пионеры, то в комсомол.

– В вашем селе не было действующего храма. Как же вы приступали к Таинствам Церкви?
– Чтобы исповедаться и причаститься, мы несколько раз в год совершали пеший переход в город Болхов, знаменитый некогда своими многочисленными храмами. Расстояние от Болхова до нашего села – около тридцати километров. Но мы с раннего детства привыкли совершать такие переходы. По пути в город мы останавливались на ночлег у знакомых. В город мы приходили к вечеру следующего дня – успевали на вечернюю службу. Принимали нас знакомые монахини, которые, скрывая свой постриг, трудились при храме. К сожалению, очень много храмов в Болхове было закрыто или уничтожено. Помню, однажды отец вернулся чернее тучи – оказалось, главный собор Болхова взорвали. После таких событий мы стали чаще бывать на службах в Орле. Туда летали на самолете – маленьком «кукурузнике». Для нас каждое такое путешествие было долгожданным.

– Батюшка, вы сказали, что ваша семья старалась отмечать все церковные праздники. А соблюдали ли вы посты? Самый продолжительный – Великий…
– Да, мы постились. В детстве для меня это было непросто. Не помню, объяснял ли нам отец значение поста, но мы твердо знали – так надо. Ни у меня, ни у моих братьев и сестер никогда не возникало искушения нарушить пост и тайно отведать скоромного. Тем более на столе хватало разносолов – соленые грибы, квашеная капуста, огурцы, помидоры, яблоки – огород и сад нас щедро кормили.
Великий пост нам, детям, не казался таким протяженным и строгим. Предвестником Пасхальной радости для нас было 22 марта – день памяти Севастийских мучеников. Отец читал нам утром Четьи-Минеи на церковно-славянском, а потом разъяснял значение праздника. А мама готовила угощенье: она пекла жаворонков – очень много, разных видов – с изюмом, с маком. Жаворонков пекли и многие наши соседи, жители села. Мы, дети, обменивались угощеньем. Потом следовали радостные дни Вербного Воскресения и Благовещения Пресвятой Богородицы.
В Великий Четверг красили яйца и готовили куличи. Куличей было много: каждому мама пекла маленький куличик и один большой – на всех. На каждом она обязательно выводила «ХВ». Отец окроплял яйца и куличи святой водой, потому что не было возможности освятить их в храме. Делали мы и творожную пасху. Старинная форма – с резными узорами в виде птиц и веточек – была у бабушки. Она приходила к нам из соседнего села во вторник Светлой седмицы, чтобы угостить своей аккуратной творожной пасхой.

– Как вы отмечали Светлое Христово Воскресение? Праздновали ли этот день ваши односельчане?
– Мой отец был разнорабочим в колхозе. Каждый год день Пасхи в колхозе специально делали рабочим. Несмотря на это, отец категорически отказывался ходить на работу. И никто никакими уловками не мог его заставить трудиться в это воскресенье. В ночь с субботы на воскресенье мы спали – ночных бдений у нас не было. На заре караулили солнце: на Пасху любовались, как играет светило. А утром становились все вместе на молитву. Папа хорошо знал богослужебные тексты – помнил то, чему учил его отец. Конечно, после усиленной молитвы нас ждала богатая трапеза. Звали гостей, сами всю Светлую седмицу навещали родных и друзей.
Жители села, несмотря ни на какие запреты, отмечали Воскресение Христово. К этому дню на лугу делали огромные качели для взрослых. Дети катали с горки по желобкам крашеные яйца. Взрослые перетягивали канаты, устраивались кулачные бои – улица на улицу – такая старинная забава со строгими правилами. Было очень весело: мужчины, молодые ребята мерились силами, а женщины и дети болели за своих. Конечно, большинство не понимало религиозного значения праздника, но что-то внутри, какая-то генетическая память им подсказывала – это очень важный день.

– А какая ваша самая памятная Пасха?
– Мои самые яркие воспоминания о Пасхе связаны с селом Покровкой Белгородской области, где я при храме готовился к поступлению в семинарию. В детстве мне так и не удалось побывать на праздничном богослужении, хотя слова праздничной службы я хорошо знал. И первая Пасхальная служба в Покровском храме меня поразила до глубины души. Удивительно, но никаких соглядатаев от местной власти, которые пытались как-то помешать верующим, не было. Все спокойно и размеренно готовились к Литургии – мыли и украшали храм, обсуждали крестный ход. Вечером в субботу собралось огромное количество людей: они заполнили весь церковный двор, толпились за оградой храма. Многие держали в руках зажженные свечи. Это было необыкновенно красиво и торжественно. Службу вел схиархимандрит Григорий (Давыдов) – удивительный подвижник, мой духовный наставник. Когда он вышел на крыльцо храма и обратился к народу со словами «Христос Воскресе!» – прогрохотало, словно троекратный залп салюта – «Воистину Воскресе!». У меня перехватило дыхание. А потом меня захватил крестный ход – бушующая река прихожан.

– Какие воспоминания у вас связаны с Пасхальными торжествами после того, как вы приняли священнический сан?
– Первая Всенощная на Пасху в кафедральном соборе Старого Оскола меня удивила: народу собралось много, но большинство осталось за оградой храма – люди пришли со всего города просто посмотреть. После крестного хода они быстро разошлись. Поэтому в последующие годы устанавливали на колокольне динамики, а в храме на люстрах подвешивали микрофоны, чтобы и песнопения хора, и слова священника были слышны на улице.
02_hjg67aj34erПомню первый колокольный звон на Пасху: в полдень после поздней Литургии детвора буквально облепила колокольню. Спустя пару часов пришел милиционер, потребовал прекратить звон, сказал, что люди жалуются. Но сделать он ничего не смог – по закону мы могли звонить до позднего вечера. Я предложил ему написать официальный запрет, но он отказался, и с тех пор нас никто не беспокоил.
С каждым годом все больше людей стало воцерковляться. К концу 1990-х приход вырос, и многие, когда-то праздно стоявшие за оградой, теперь уже стали нашими верными прихожанами.

– В 2004 году в Александро-Невский собор впервые привезли Благодатный огонь. Наверняка с этой службой у вас связаны особые воспоминания…
– Да. Это была необыкновенная служба – в ожидании Благодатного огня. Огонь привезли из Воронежа, куда его доставили из Москвы на самолете. Мы долго готовились, думали, как довезти огонек до Оскола, приготовили несколько лампад, много свечей. В дорогу отправились сотрудники прихода Эрнест Буряк и Андрей Мальцев. Всю ночь мы созванивались, беспокоились. Они вернулись ночью, к концу службы. В Старый Оскол Благодатный огонь был доставлен раньше, чем в Белгород.
В детстве я слышал о схождении Благодатного огня в Святой Земле. И для меня эти рассказы были чудесной былью. Но когда я впервые увидел его – огонек в лампаде – сердце наполнилось такой радостью! От этого огонька преобразилось все вокруг, сами прихожане будто просияли – такая радость наполнила наши сердца!

– Отец Алексий, за двадцать лет своего служения вы видели, как меняется отношение россиян к Церкви. Как изменилось отношение людей к Светлому празднику Пасхи?
– Все больше людей приходит в храм в дни Пасхальных торжеств. И это уже не дань традиции и необходимость освятить пасхальную трапезу, а осознанное желание встречи со Христом. Именно поэтому многие стараются соблюдать Великий пост и готовятся причаститься на Светлой седмице. Отрадно, что много молодежи, детей сегодня молятся на Пасхальной Всенощной. Раньше молодые люди – комсомольцы и пионеры – по указке власти приходили в храм с одной целью – заполнить место в храме, чтобы верующие не смогли попасть на службу. Конечно, они не отвечали на пасхальные приветствия и угрюмо смотрели на священника. Теперь же все иначе. Дети, подростки с радостью внимают службе и искренне возвещают о воскресении Христа.

– Батюшка, что непременно должен сделать православный христианин на Светлой седмице?
– В нашем храме есть добрая традиция – навещать в эти дни всех прихожан, которые не смогли побывать на службе. Старенькие немощные бабушки и дедушки, болящие и одинокие – все они с таким же нетерпением ждали этого дня, как и мы. Поэтому хотя б частичку радости небесной нужно донести до них. Открытка, куличик, небольшой подарок – немного внимания – и видишь, как загораются у людей глаза от радости и благодарности! Особенно хорошо, когда такое внимание уделяют старшим самые юные прихожане – дети. Это ценно и полезно для возрастания души и приносит радость всем.

Беседовала
Юлия Кривоченко

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

− 2 = 1

АРХИВ ГАЗЕТЫ