Призраки скорости и гностицизм наших дней
Как-то мне случайно попался на глаза текст писателя и теоретика футуризма начала XX века Филиппо Маринетти:
«За искусством футуризма, опьяненного механизацией, пришла новая религия — мораль Скорости.
Христианская религия охраняла человеческое тело от чувственных излишеств. Она укротила и уравновесила инстинкты. Футуристическая мораль спасет человека от разложения, предопределенного медленностью, традицией, анализом, покоем и привычкой. Человеческая энергия, во сто раз повышенная скоростью, будет господствовать над Временем и Пространством…» 1
Сии строки мне что-то напомнили. Мысль бродила и бродила в голове, как вдруг все стало на свои места: «Да перед нами гностицизм. В современной упаковке. Причесанный и прилизанный, но гностицизм, почти подобный тому, против которого боролись Отцы Церкви».
Маринетти рассуждает подобно древним гностикам, он буквально охмелен техникой. Писатель не различает Добра и Зла и преклоняется перед наукой, обеспечивающей его особым статусом. Скорость здесь символ знания, недоступного тем, кто не может передвигаться быстро. Футурист считает, что соединяется с новым божеством, совсем как гностик II в.
Филиппо Маринетти приветствует мир, где ради эфемерного телесного и чувственного познания разодраны в клочья все качества, делающие человека человеком.
Современная культура замешана на скоростном проглатывании образов, фактов, идей. Клиповое мельтешение (Маринетти бы восхитился!) выбивает из голов последние мечты о возвышенном. Поверхностность в оценках, безжалостность и эгоизм – суть проявления насильственного ускорения в искусстве. «Свете Тихий…» не подходит к нормам креативщиков всех мастей. Особенно четко это проясняется в киноиндустрии. Серьезный фильм, заставляющий человека задуматься о Боге, мире и жизни, ныне не в чести. Успех в кинопрокате гарантирован только продукции со стремительным развитием действий. Поэтому так и популярны «боевики». Массовый зритель кушает их на «ура!» и попутно не замечает, что его сознание подвергается обработке.
«Лжеименный гнозис» четко разделил всех людей по категориям: пневматики (духовные), психики (душевные) и соматики (телесные).
Сюжет традиционного голливудского боевика прост. У главного героя (например, специально обученного сотрудника ЦРУ) злодеи похищают дочь или жену. Герой, обладая знаниями, недоступными обычному человеку, находит врагов и крошит их стремительно из автомата, пулемета и т.п. Герою обязательно помогает более слабый и менее подготовленный помощник (который может и погибнуть, что вызовет скупую слезу у победителя). Похищенная спасена. Все закончилось удачно.
Что же мы видим? Герой – это пневматик (на секулярном уровне), помощник – психик, а сотни расстрелянных противников – соматики, коих зритель и не пожалеет.
С недавних пор популярность приобрели «вампирские саги». Мало того, что в качестве положительных персонажей выступает нечисть, так она еще и имеет знания, неусвояемые нормальным человеком. Нежить еще и не боится ничего.
Опять выстраивается иерархия: пневматики – вампиры, психики – друзья и возлюбленные (прости Господи!) вурдалаков, а остальные представители человеческого рода – соматики (корм для нечисти!). И ежели в народных сказках против вампиров помогал осиновый кол, то теперь нежить не берет ничего.
Рассмотрим теперь «фильм-катастрофу». Например, «2012» (реж. Р. Эммерих). Главный герой и его друг ученый из Индии умеют находить знание, анализировать факты. Неудачливый писатель тоже склонен многое понимать. В результате катастрофы гибнут миллионы соматиков (о судьбе их переживают как-то лубочно); психики, поверившие имеющим скрытые знания, выживают, не поверившим же приуготовлена гибель; смерть же одного пневматика (ученого-индуса) вызывает яростную реакцию главного героя.
Еще лучше ситуацию рисуют кинопроизведения в жанре «фэнтези». Здесь даже и напрягаться не надо для анализа. Там эльфы и маги – пневматики, психики – воины, гномы и хоббиты, соматики – орки. Первые блистательны, честны и мудры, вторые – решительны в борьбе за общие цели «светлых сил», а орки могут только жрать, убивать и грабить.
Кино приучает человека к иерархии разумов и «сокровенных» знаний, к иерархии внерелигиозной и не оправданной никакими моральными принципами.
Герои-пневматики находятся за пределами осуждения за душегубство, ложь и безнравственные поступки. У замечательного русского философа А.Ф. Лосева находим следующую характеристику древних гностиков: «Другое, не только очень важное, но прямо-таки чудовищное свидетельство гибели античной мысли — это проповедуемый у многих гностиков либертинизм (от латинского слова libertas, «свобода»). Этот либертинизм проповедовал полную свободу морали от каких бы то ни было принципов, теорий, запретов и даже вообще мировоззрения. Считалось так, что если задача гностиков есть достижение знания, а знание о вещах само вовсе еще не есть вещь, то, следовательно, тот, кто обладает знанием, тем самым свободен от подчинения вещам, а значит, и от подчинения каким бы то ни было запретам, от подчинения каким бы то ни было объективным установкам действительности».
У священномученика Иринея Лионского имеются свидетельства об аморальном поведении гностика Мария, а другие христианские авторы рассказывают нечто такое же о Василиде и Карпократе. Гностические секты николаитов и каинитов (поклонники Каина-братоубийцы!) считали вполне допустимым пренебрегать моральными традициями.
А вот ежели обратим взор на всю массовую культуру, то избегнуть аналогии с манихейством (ересь возникла в III в.) вряд ли удастся. Манихеи учили, что материальный мир не контролируется Богом, но подчинен полностью злу. Внутри же материального тела сокрыта некая «божественная искра». Эту «искру» и надо вырвать из пут тела. Для этого же годится все: и аскетизм, и сплошной разврат – главное, чтобы тело обессилело и умерло. Деторождение манихеи не приветствовали, ибо каждый ребенок превращался в новосозданную тюрьму для «искры». Масс-медиа также проповедуют людям малодетную (а лучше бездетную) семью, свободные половые отношения. А реклама призывает потреблять и потреблять, не обращая внимания на продолжение рода.
Возникает естественный вопрос: «Почему же все происходит именно так?»
Ответ имеется. Маринетти верно отметил скорость как признак современной цивилизации. Люди стараются жить резво, не замечая, что с приобретением скорости теряют нечто большее. Фаст-фуд побеждает борщ, так как борщ стряпать надо долго, а, скажем, гамбургер и готовить не надо. Погоня за наживой заставляет использовать все более и более быстрые технологии. Книги читать некогда. Думать некогда. В храм ходить некогда (литургия ведь не совершается за пять минут). Автомобиль нужен. Но он из средства передвижения превращается в символ успешности и в некое подобие идола. Да и вообще современное человечество как будто провалилось на много веков назад и объязычилось. А гностицизм как раз-то и возник на стыке политеизма, пантеизма и монотеизма. Вот вам и прыжок вперед – в прошлое! Скачок в сторону миража! Побег в безводную каменистую пустыню, где вместо воды ожидают только зной и жажда! И как же был прав святитель Феофан Затворник: «Мир обещает все и не дает ничего; манит, раздражает надеждами, но в минуту, так сказать, вручения обещанного похищает его. Потом снова указывает что-то вдали, снова манит и снова похищает у достигшего из рук то, что, кажется, уже получено. Оттого в мире все гоняются за чем-то многообещающим, и никто ничего не получает; все преследуют призраки, которые разваливаются в воздухе в ту же самую минуту, когда они готовы уже схватить их. Миролюбцы важничают в уверенности, что, действуя по-мирскому, они заслуживают внимания мира, но мир или не видит их дел, или, видя, не дает им цены, или, признав цену, не воздает условленной награды. В мире все до одного обмануты и все-таки обманывают себя надеждами, для которых нет ни малейшей опоры.
Работающие Господу внешне не видны, нередко даже презираемы и гонимы, но зато внутренно зреют постоянно в совершенствах духовных, которые в другом мире воссияют в них, как солнце, и дадут им соответствующее себе место и блаженство».
1 Скорость, являющаяся по своей сущности интуитивным синтезом всех сил в движении, естественно чиста. Медленность, по своей сущности — рассудочный анализ всех утомлений, — естественно порочна. Взамен рухнувших Добра и Зла древности мы создаем новое Добро — Скорость, новое Зло — Медленность…
Такое исповедание — соединение с божеством. Мчаться полной скоростью — та же молитва. Святость рельс и колес. Нужно преклонить колени на рельсах, чтобы молиться божественной скорости…
Сладострастие сознавать себя одиноким на темном дне лимузина, бегущего среди сверкающей суматохи электрических ледников в бреду ночной столицы. Исключительное сладострастие чувствовать себя быстрым…
Червь тревоги воспоминания-надежды сверлит мое сердце. Надо напитать его скоростью. Надо верить в сопротивление — упругость, созданное скоростью. Напряжение и сложность мысли, утонченность наших вожделений, неудовлетворенность землею, жажда зноя моря, пряностей, мяса и чужестранных плодов — все предписывает нам футуристическую религию-мораль скорости.
Скорость разъединяет молекулу-мужчину и молекулу-женщину. Скорость уничтожает Любовь с большой буквы — грех неподвижного сердца, печальную коагуляцию, артериосклероз человечества. Скорость смягчает и совершенствует кровообращение — ауто-поезд-аэроплан вселенной. Только скорость сможет убить дряхлый сентиментально культурно-пацифистский свет луны»
(Новая религия — мораль скорости.
Цитата по книге А. В. Кукаркина «По ту сторону расцвета»).
Александр Гончаров,
к.ф.н., ст. преподаватель кафедры журналистики СОФ ВГУ