Последний патруль империи
Рассказ
Генерал-квартирмейстер Ростислав Павлович Тавлинов прибыл на звездный крейсер «Александр Суворов» ровно в 15.00, как и обещал. Контр-адмирал Васин ждал Тавлинова с нетерпением и осторожностью. Знал он его еще со времен юности, когда они вместе обучались в Военно-космической академии на столичной планете – Святом Владимире. Курсанту Ростиславу Тавлинову все преподаватели, да и товарищи пророчили блестящее будущее. Он великолепно сдавал теоретические и практические экзамены, отлично пилотировал суда разных конструкций, происходил из старинного дворянского кряшенского рода и к тому же никогда не зазнавался, обладал не только обширными знаниями, но и тонким юмором (посмеиваясь прежде всего над собой) и всегда оставался, как говаривал начальник ВКА капитан первого ранга Марий Плесов, «добрым малым».
Удивительное дело, но Тавлинову в элитном учебном заведении не завидовали, что, по чести сказать, является редкостью. Видимо, чистый и миролюбивый характер курсанта, а затем и энсина, не давал возможности кому-нибудь плохо о нем подумать…
Все изменилось в одночасье. При экзаменационном облете Венеты (зачем Господь наш Иисус Христос создал эту убогую планетку?!) бот, пилотируемый Тавлиновым, потерпел крушение. Сам Ростислав чудом выжил и после шести месяцев госпиталей был признан негодным к строевой службе в ВКС России.
Васин распрощался с другом, когда тот отбывал на Старую Землю (или Терру), поступив в гражданский вуз древней Москвы. Тавлинов был весел и постоянно приговаривал, рассуждая, что, мол, каждый верноподданный русского православного императора обязан посетить бывшую столицу Первой империи, помолиться в московских храмах и положить цветы к памятнику Юрию Гагарину.
Виталий Максимович, прослужив на военном флоте 15 лет, так и не встретился ни разу с Ростиславом. Да и тот как будто пропал. Все контакты оборвал, что на него было совсем непохоже.
О судьбе товарища Васин узнал после окончания Второго конфликта у системы «Черной Бездны», когда российские ВКС наголову разгромили объединенный флот Демократического Конгломерата и пиратской Ганзы. Благодаря разведке наши адмиралы заранее были осведомлены о действиях противника. Виталий Васин с изумлением узнал, что российскую резидентуру на Ганзе возглавлял его бывший однокашник Тавлинов.
А при восшествии на престол нового императора Николая Петровича Ростислав Павлович Тавлинов оказался у руля III отделения Его Императорского величества канцелярии, причем в должности генерал-квартирмейстера, каковой до тех пор не имелось. По слухам, сам Тавлинов и возродил сие «антикварное» звание. Учитывая, что по уставу Третье отделение занималось борьбой с чиновничьим воровством, политическим бунтарством и контрразведкой, намек от Ростислава Павловича представлялся вполне прозрачным: «Всякий не любящий Россию-матушку, заходи к нам! Квартирки оборудованы!»
Тавлинов приехал на крейсер инкогнито и сразу же заперся с контр-адмиралом в кабинете старшего корабельного шифровальщика, ибо вопрос предстояло обсудить весьма деликатный.
Отведав рюмочку прекрасного чесменского коньяку, генерал-квартирмейстер приватный разговор начал так: «Виталий Максимович, ты все подумываешь, зачем на твой крейсер «кровавый опричник» сунулся? А между тем меня сюда привело дело государственной важности».
Контр-адмирал насторожился в ожидании каких-то неведомых неприятностей. Узрев это, Тавлинов улыбнулся: «Нет, господин Васин, ни к тебе, ни к твоему экипажу Третье отделение претензий не имеет. Здесь иное. В столичных интеллигентских кругах распускаются некие слухи. Нелепые, но вызвавшие неожиданный ажиотаж в среде художников. По поводу картины «Последний патруль империи» («Принимаю бой!»)…»
Виталий Максимович вздрогнул. Написанная в древней технике маслом, эта картина висела в кают-компании звездолета «Александр Суворов». На ней было изображено событие 360-летней давности, которое связывало современную Звездную Российскую империю и земную Российскую. Предшественник нынешнего «Александра Суворова» тоже звездный крейсер и тоже «Александр Суворов» принял неравный бой против эскадры старого Запада. То сражение было неоднократно описано в учебниках истории…
* * *
Кавторанг Георгий Романович Чарин утомленно вздохнул. Ему удалось поспать всего три часа за трое суток. Было испито огромное количество чашек кофе, но сон, как неожиданный враг, постоянно накатывал на ум.
Звездный крейсер «Александр Суворов» в окружении трех военных и двух сотен гражданских кораблей медленно полз к зоне перехода в гиперпространство, именуемой иначе лименом (в переводе с латыни – «порогом»). Капитан имел точные сведения, что эскадра противника стремительно приближалась к каравану судов. И ничего поделать было невозможно. Три десятка дряхлых гражданских «калош» тормозили движение. Старшие офицеры корабля неоднократно советовали Чарину бросить тихоходов, дабы удалось спасти всех остальных, но кавторанг однозначно отвечал отказом. Осколки населения Российской империи он решил сохранить любым путем. Разве не в этом состоит его обязанность и долг как командира и дворянина?..
Месяц назад его крейсер, фрегат «Нахимов» и рейдер «Стремительный» лично государь-император Михаил Михайлович отправил в непонятный патруль в систему Альтаира, хотя война уже начала разворачиваться и на Земле, и в Солнечной системе. Назначение в патрульную группу целого крейсера явно казалось чрезмерным. Никогда ранее так не составлялись патрули военно-космического флота. Но слово императора – закон. Да и к тому же это была еще и просьба родственника. Мама Георгия доводилась царствующему самодержцу двоюродной сестрой.
Чарин вспомнил – когда корабли вышли за пределы Солнечной системы, у него тихо заныло сердце. Создавалось впечатление, что Солнце ему больше не увидеть никогда. Однако капитан второго ранга отмахнулся от этой мысли, как от назойливого комара-пискуна.
До Альтаира патрульные добрались без приключений. Но с Земли сведения приходили неутешительные. Российская армия и космический флот доблестно оборонялись. Но враждебные силы подвергли зверской бомбардировке города державы. Министерство обороны довело до кавторанга информацию о гибели императора и Патриарха Феогноста. Позже прилетело безрадостное известие о массовом истреблении членов императорской фамилии.
Чарин не менее десяти раз требовал от Генерального штаба России возврата кораблей патруля к Земле. Все команды рвались в бой. Явно назревал мятеж. Но штаб непременно заявлял, что патруль остается на месте, а самочинный возврат домой будет рассматриваться как дезертирство. Лишь авторитет Чарина удерживал офицеров и рядовой состав трех звездолетов от активных действий.
А потом… В систему Альтаира хлынули беженцы. Голова у кавторанга пошла кругом. Принять руководство сим «табором» было просто некому. Среди пришлых не имелось ни одного военного и ни одного члена кабинета министров. И поэтому Чарину пришлось отвечать за все. Хорошо, что добрались два корабля для производства терраформирования и судно-госпиталь для геологов Марса. Команды этих кораблей отличались дисциплиной, а их высший состав смог делегировать часть своих представителей в помощь умаявшимся офицерам.
На пятнадцатый день подошел пассажирский лайнер с восемью епископами, митрополитом Алексием Самарским и Царицынским (первенствующим в Синоде после смерти Патриарха), монахами и многочисленным священством с семьями. Лайнер, построенный тридцать лет тому назад, вдобавок ко всему подбили «западники», и ресурс двигателей составлял из-за этого всего двадцать процентов.
Владыка категорически отказался перейти на звездный крейсер, а также возглавить процесс эвакуации, резонно заявив, что он займется лишь гражданскими, а военными должен распоряжаться военный.
Чарин совершенно не понимал, как поступать дальше. Связь с Генштабом и министерством обороны прервалась. Как вдруг из подпространства выскочил курьер военного российского флота. После стыковки Георгий Романович пошел встречать вероятного посланника с Земли лично. Когда посланник вышел из камеры обработки, и с него мастера ТЭЧи сняли шлем, Чарин оторопел: «Мама?!». Произошло то, на что он не смел надеяться. Его мать – вдовствующая княгиня Анна Алексеевна выжила и приняла роль имперского курьера.
Все же длительного разговора матери с сыном не произошло. Время свернулось в комок. Чарину больно пришлось в душе от полученных вестей. Российская империя перестала существовать. Беженцы спасались на свой страх и риск, зная лишь то, что надо по приказу убиенного императора пробираться к Альтаиру. Но Анна Алексеевна передала и послание, лично записанное самодержцем на голофлэшку. Оно гласило: «Дорогой мой родич! Если ты получил это письмо, то я либо погиб, либо захвачен в плен. А династия истреблена. Приказываю тебе спасти наших людей. За системой Альтаира имеется лимен, через который можно попасть в новооткрытую звездную систему. Координаты прилагаю. Кроме меня они были известны еще трем лицам. Но все мы пройдем психообработку после записи сего текста для тебя. Так что враг до вас еще нескоро доберется. Тебе надо возродить Российскую империю в новых краях. Иди и правь! Ты – мой наследник».
Ошарашенный Георгий Чарин пришел в себя не сразу, но далее распоряжался решительно – завет императора должен быть исполнен во что бы то ни стало…
«Караван» беженцев наконец достиг лимена. В переход ушел рейдер, а за ним потянулись и гражданские звездолеты. «Нахимов» и «Александр Суворов» прикрывали уходящих от приближающейся эскадры карателей.
Военные суда «западников» должны были скоро нагрянуть. И кавторанг, проследив, как в лимене растворился самый последний гражданский корабль, отдал приказ передислоцироваться в саму систему Альтаира. Чтобы враг не выяснил положение лимена, «Александр Суворов» и «Нахимов» принимали бой в другом месте. Выжить никто не рассчитывал.
Чарин невольно взглянул на электронный православный календарь, оборудованный в рубке: «Сегодня вспоминаем преподобного Максима Грека». В календаре еще имелись имена святых и указывались чтимые в этот день иконы. Но Георгий сосредоточился лишь на Максиме Греке. Перекрестив лоб, произнес: «Отче Максиме, моли Бога о нас и мне, грешном!»
На компьютерном экране возникли десятки красных точек. До начала схватки оставалось десять минут…
* * *
Тавлинов чуть наклонился к сидящему напротив Васину: «У художников завелся диссидент. Он утверждает, что вашу картину написал не очевидец сражения, а, скажем так, фантазер и выдумщик. И боя, мол, не было. И победы не было. А все записи о сражении – фальсификация поздней эпохи. Картина всеми экспертами признана подлинной, но подписи автора на ней не обнаружено. Безусловно, возмутитель спокойствия изволит чушь изрекать. Никто не подвергает сомнению данный факт истории. Но наши живописцы – людишки запальчивые. Они требуют подтверждения, так сказать, от искусства. Выпороть бы их примерно, а смутьяна арестовать. Но с идеями палкой не воюют. Потому я и выбрался к вам. Есть у меня мыслишка, как найти подпись…»
Контр-адмирал и жандарм спустились в кают-компанию. Семь офицеров хотели удалиться, но Васин попросил их присутствовать при эксперименте.
Ростислав Тавлинов достал откуда-то старинный диктофон и поднес его к картине, на которой «Александр Суворов» всаживал атомную торпеду в борт флагмана противника.
Из диктофона полился голос земного самодержца Михаила Михайловича: «Тебе надо возродить Российскую империю в новых краях. Иди и правь! Ты – мой наследник».
Левый нижний угол картины засветился. И перед очами офицеров проступила надпись…
«Слава первому звездному императору!» – без приказа возгласили стройно офицеры.
Картина, созданная через шесть месяцев после альтаирской битвы, была подписана самим Георгием Чариным, основателем Звездной Российской империи. Но там имелось и добавление: «О, священная главо, преподобне отче, преблаженне авво Максиме, не забуди убогих твоих до конца, но поминай нас всегда во святых твоих и благоприятных молитвах к Богу. Помяни стадо твое, еже сам упасл еси, и не забуди посещати чад твоих…»
Александр Гончаров
— Беглецы