Пред ликом времени

По поводу спектакля «Жизнь и судьба»

25 мая Питерский Академический Малый драматический театр – Театр Европы привез в наш город одну из своих лучших постановок – «Жизнь и судьба» (по мотивам одноименного романа Василия Гроссмана).
Безусловно, спектакль стал событием для театралов Старого Оскола. Великолепная режиссура Льва Додина и отличная игра актеров, где явно выделялась Татьяна Шестакова в роли Анны Семеновны Штрум – все это не могло не впечатлить завзятого поклонника театрального искусства. Сама постановка была с успехом показана не только в России и СНГ, но и в таких странах, как Франция, Австралия, Италия, Израиль, США, Румыния, Хорватия, Германия и Польша.
Подвергать сомнению уникальность и эмоциональное воздействие на публику спектакля нельзя. Судьбы людские, обнаженные нервы, доброта и злобная спесь показаны так, что созерцающий действо на сцене вольно или невольно убеждается, что именно так и было. Но все же символика спектакля (особенно знаковая игра в волейбол двух очень схожих команд) и слияние времен в пьесе несколько настораживают. По сути, время в данном спектакле соответствует представлениям человека древнего классического Востока и Средневековья, когда прошлое, настоящее и будущее кажутся тремя дорогами, расстилающимися перед твоим лицом, и тебе нет резона оглядываться назад или пытаться рассмотреть нечто в далеком далеко, ибо все находится рядом: под ногами, или со стороны правой руки, или левой. Да и сюжет пьесы, скажем мягко, несколько не совпадает с сюжетом романа Гроссмана.
У Василия Гроссмана точкой сборки является Сталинградская битва, здесь же, в пьесе – концлагерь (гитлеровский и советский, которые практически неразделимы, и их можно считать единым целым). Собственно говоря, для того чтобы понять различие между пьесой и романом, следует обратиться к сайту МДТ – Театра Европы, где обнаруживается аннотация такого плана: «Жизнь и судьба» – один из лучших романов русской литературы ХХ века. 1943 год. Германия Гитлера и Россия Сталина вошли в борьбу.
Видный ученый физик, академик Виктор Павлович Штрум, который наконец приблизился к тайне создания атомной бомбы, возвращается в Москву из эвакуации. Он еврей, и руководство института, в котором Штрум работает, постоянно напоминают ему об этом. Казалось бы, Холокост существует только по ту сторону фронта, но национализм становится неофициальной основой политической системы Сталина.
Подвергнутый остракизму, выгнанный из Института, физик оказывается перед ужасной дилеммой: оставаться верным правде, науке, себе и погибнуть или признаться в несуществующих грехах и ошибках.
СССР нуждается в атомной бомбе, и это спасает его. Личный звонок Сталина вернул жизнь, надежду, успех и признание. …Но вскоре академик опять окажется перед выбором. Трагедия вновь нагоняет героя, а вместе с ним и нас. Трагедия потери собственной индивидуальности, невозможность быть честным по отношению к себе.
В мясорубке тотального насилия оказываются все персонажи: и комбриг Новиков, арестованный за то, что пытался спасти жизни своих солдат в битве под Сталинградом, и его возлюбленная Женя, мечущаяся от одного арестованного любимого к другому, и ее сестра – жена Виктора Штрума – Людмила, чей первый муж оказался в сталинском лагере, а сын погиб на войне, и многие другие. Такова судьба людей, захваченных страшными событиями всеобщей катастрофы середины ХХ века.
Но жизнь не останавливается – на фронте, в эвакуации, в столице страны, ведущей войну, в ужасных пыточных камерах Лубянки. Герои принимают свою смерть и там, и в гетто, и в немецком концентрационном лагере, и в одном из бесчисленных лагерей сталинского ГУЛАГА…».
Роман Гроссмана критики часто сравнивают с «Войной и миром» Льва Толстого. Это явное преувеличение. Роману далеко в литературном ракурсе и до «Тихого Дона» Шолохова. Не спасет и первая часть «За правое дело». Не забываем, что «Жизнь и судьба» – вторая лишь часть романа. Но пьеса, если брать аналогию с «Войной и миром», раскрывает только одну линию. Это все равно, что взять из произведения Л.Н. Толстого все, что связано с Пьером Безуховым и развернуть панораму событий вокруг него, когда и Андрей Болконский, и Кутузов, и балы, и сражения имеют значение только по отношению к Пьеру. В пьесе же – все герои и сама канва действа вращаются около Виктора и Анны Штрум.
Постановка раскрывает трагедию Холокоста, но не всей войны. Впрочем, режиссер имеет право на свой субъективный взгляд.
Печально другое. Еще А.И. Солженицын подметил в отношении самой книги, что «Гроссман вывел для себя моральную тождественность немецкого национал-социализма и советского коммунизма». В пьесе эта тождественность усилена.
Нельзя оправдывать репрессии и лагеря, хоть сталинские, хоть ленинские, хоть политику Троцкого против казаков. Но нельзя и ставить на одну доску фашистский Третий Рейх и СССР. Исторически неверно. И натянуто.
Человек, посмотревший замечательный спектакль Додина, обязательно подспудно приходит к мысли, что бились две тоталитарные державы, где многие тысячи, миллионы людей страдали в концентрационных лагерях, и задним числом пожелает поражения обеим странам. А сие делать нельзя.
При победе Адольфа Гитлера во Второй Мировой войне готовилось онемечивание Прибалтики, Белоруссии, Украины и части России с последующим уничтожением населения на огромных территориях. В проекте к 1941 году имелись гигантские лагеря смерти, в которых должны были быть умерщвлены миллионы русских, украинцев, евреев и представителей других народов Советского Союза. Оставшиеся примерно 30 млн. человек фашисты хотели изгнать за Урал.
Советские лагеря – страшные места, но туда не заключали по этническому признаку. Интернационализм и материализм – основы коммунистической идеологии. У гитлеровского нацизма фундамент другой – оккультизм. Холокост фашистами и понимался как жертвоприношение. А истребление цыган и русских так же носило оккультный характер. Карательные немецкие отряды вели себя наподобие земледельца, убивающего муравейник кипятком и химикатами. Для СС не-немцы казались не более чем вредоносными насекомыми, которых не просто не жаль, но даже и замечать не нужно.
Победа Советского Союза в войне отнюдь не привела к полному тотальному террору против немцев. ГДР (Германская Демократическая Республика) вполне оказалась преуспевающим государством в социалистической системе. Попутно еще существовала ФРГ, сотворенная западными союзниками СССР.
Это серьезнейшее важнейшее различие между противоборствующими сторонами в годы Великой Отечественной войны. Кроме того, Победу СССР обеспечили поколения людей, выращенные в старой России (достаточно взглянуть на список полководцев первого высшего ранга). Народ России стоял за Победой, а не страх толпы, идущей в бой под влиянием репрессий и штыками заградотрядов.
Концентрационные лагеря стоит проклинать и рассказывать правду о них. Но тогда ее надо раскрывать полностью. Нацист Лисс называет коммуниста Мостовского учителем, почти в шутку, но все-таки всерьез. Но нечему лиссам было учиться у мостовских, а Гитлеру у Сталина.
Концлагеря, как машины разрушения человеческих личностей, как автоматы для масштабного избиения людей, возникли задолго до Второй Мировой войны. Они впервые появляются в период Гражданской войны в США 1861-1865 гг. Но связь с этноцидом приобретают благодаря английским «джентльменам» во время англо-бурской войны 1899-1902 гг. (в лагере в Йоханнесбурге умерло 70 процентов детей до восьми лет, попавших туда вместе с матерями). И Германия не отставала от цивилизованной и демократической Великобритании – немцы содержали мужчин, женщин и детей племен герреро и нама в концлагерях в Намибии в 1904 г., пытаясь таким образом бороться с повстанцами из племени герреро (точное количество погибших африканцев до сих пор неизвестны).
Гитлер родился в Австрии. В Первую Мировую войну был на фронте (правда, в рядах военнослужащих кайзеровской Германии). Неужели фюрер не знал о лагерях в Талергофе, в Штирии, в Терезине в Северной Чехии, организованных Австро-Венгрией для русинов и всех русофилов из Галиции? Не мог не знать. Туда ведь попадали даже за чтение русскоязычной газеты, за проповедь на русском языке, за слово, сказанное в защиту русинов как народа. И из этих концентрационных лагерей редко выходили живыми те, кто до конца отстаивал свое право быть русским.
Так что у Лисса были учителя поближе, чем Мостовский. А Гитлеру следовало бы сказать слова благодарности за людоедскую «науку» не Сталину или Ленину, а бывшему кайзеру Вильгельму и лорду Китченеру заодно с австро-венгерскими палачами.
И еще один штрих. Мы сосредотачиваемся на войне между Третьим Рейхом и СССР. Но на стороне немцев сражались французы (их специально даже привезли под Бородино, когда шла битва за Москву), испанцы, венгры, румыны, хорваты, итальянцы и даже поляки-добровольцы. Приплюсуем к ним еще и русских предателей. Была схватка за жизнь не между СССР и Германией, а между Россией и гитлеровским строением а-ля Евросоюз. Почти вся Европа, как при нашествии Наполеона в 1812 году, ринулась в наши земли.
Европа с удовольствием готова это забыть, как и то, что фашисты отдыхали во Франции, Дании и Норвегии, а чехи спокойно ремонтировали нацистские танки на заводах в Богемии.
Запад жаждет разделить свою вину в Холокосте с нынешней современной Россией, приписав СССР пороки, которых не было. В той же гитлеровской Германии Василий Гроссман и писатель Илья Эренбург никогда бы не получили известность и скорее всего были бы брошены в концлагеря (чисто по расовому и этническим признакам).
Внешняя схожесть СССР и фашистской Германии обманчивы. Великий сербский святитель Николай (Велимирович) (1880-1956) точно подметил: «Вся Европа пахнет смертью. Европейские университеты проповедуют смерть. Европейские писатели проповедуют смерть, их политики работают ради смерти, их учителя сеют смерть в души молодых». Гитлеровцы несли смерть, а советские солдаты умирали за жизнь тех же немцев. А в спектакле этого различия не чувствуется. И значение Победы над фашизмом принижается. Поэтому историю по спектаклю изучать нельзя, как и, скажем, по фильмам «Ленин в Октябре» Михаила Ромма или «Сталинграду» Федора Бондарчука. Сугубо авторское видение ситуации не дает точных ориентиров в историческом процессе. А без них легко потерять уважение и любовь к своей Отчизне.
Спектакль Льва Додина надо смотреть, поражаясь и таланту актеров, и постановочной мысли. Но после надо перечитать или прочитать Гроссмана и обратиться к научной исторической литературе.
В противном случае трагедийный пафос «Жизни и судьбы» останется непознанным в полном объеме. Все застынет на уровне эмоций.

Александр Веневцев