Пасхальные колокола в снежной пыли

Благосклонному читателю представляется очередной рассказ из цикла
«Звездный крейсер «Александр Суворов»

Они заплутали… Сержант конструкторско-ремонтной части Георгий Кузьмичев и гражданский специалист инженер Максим Лобов с звездного крейсера «Александр Суворов» третьи сутки не могли найти на поверхности планеты новый метеозонд, рухнувший по необъяснимым причинам на планету Зорюшка.
Двое людей устало бродили по пятачку размером приблизительно пять на восемь километров, просматривая буквально каждый небольшой участок земли. Но зонд не находился. К тому же вовсю мела метель. Снежная пыль танцевала в воздухе. Было неуютно, хотя биокостюмы обеспечивали достаточно комфортные условия: мороз не чувствовался совсем (даже и при ночевках), витаминизированное питание легко поступало по пищепроводу прямо в рот в виде гомогенной массы, а специальные ботинки позволяли передвигаться по снегу, совершенно не проваливаясь. Конечно, большим недостатком являлось то, что в месте высадки (а им являлась зона геомагнитной аномалии) совершенно не работали навигационные приборы, и приходилось идти практически вслепую.
К тому же район катастрофы зонда оказался напичкан остатками автоматического грузового шаттла, разбившегося здесь месяцев шесть тому назад. Как только Кузьмичев или Лобов находили нечто похожее на кусок металла, то им сразу же казалось, что искомый предмет найден. Но за этим неизбежно следовало разочарование, попадалось все что угодно: пластиковые контейнеры, остатки шасси шаттла, куски обшивки, какое-то деформированное оборудование и прочее, прочее, но не зонд.
Когда в десятый раз космолетчики наткнулись в белой зимней мгле на хвостовую часть шаттла, они поняли, что окончательно заблудились и просто бродят по кругу. Снежинки кружились и плясали. Ветер завывал, как раненый дракон. Космонавты решили передохнуть и присели на выступающую из-подо льда какую-то железяку.
Максим Лобов сказал:
– Да, Гоша, влипли мы по полной программе. Зонд несчастный этот никак не находится. И надо бы уже выходить к точке эвакуации, но и ее попробуй найти. Белую скалу в пурге никак не обнаружишь.
Георгий перекрестился и ответил:
– Нормально все будет, Макс. Сегодня ведь Пасха. Через несколько минут на корабле крестный ход начнется. А потом запоют: «Христос Воскресе из мертвых…» Мне кажется, что все образуется. Бог даст…
– Даст, даст, – злобно передразнил сержанта Лобов. – Чего же раньше не дал, твой Бог-то? Возимся в идиотском снегу, как кролики. И толку нет.
Кузьмичев, как-то по-доброму взглянув на сотоварища, промолвил:
– Зря иронизируешь, Максимушка. Я вот верю, что и зонд найдем, и до звездолета без проблем доберемся.
Лобов в ответ чуть не зарычал:
– Ага. Сейчас. По мановению волшебной палочки!
Георгий же заметил:
– Послушай, Макс! Это ведь твоя ученая братия придумала запускать метеозонд в Вербное воскресенье. Других дней, что ли, не имелось? И в поиски нас отправили по настоянию профессора Тренева. Уж как командир отказывался, предлагая решить проблему после Пасхи, а не сумел отбиться. Тренев жаловаться хотел. Вопил все: «Наука не терпит суеверий! Важные результаты!» Вот и отправили нас, многогрешных.
Максим чуть не подавился языком и прохрипел:
– Ерунду говоришь, сержант. Какая разница, когда зонд запускать? И наука не знает, есть Бог или нет. И что же, теперь из-за ваших православных праздников весь цикл экспериментов останавливать?
Кузьмичев что-то хотел сказать, но в сей миг оба человека явственно услышали звон колоколов. В биокостюмах, где имелось шумопоглощение, в принципе невозможно было принять снаружи такие громкие звуки. Колокола говорили радостно, переливались тоны, перекрывая плач метели.
Люди, не рассуждая, одновременно бросились бежать в сторону колокольного зова. Неожиданно из снежного тумана они выпрыгнули в звездную ночь. Снежинки мягко крутились за спиной, а впереди было чисто-чисто, и возвышалась деревянная ограда и храмы монастыря. Из распахнутых ворот к космолетчикам медленно двигался монах с мешком за плечами и маленьким ящичком в правой руке.
Георгий и Максим встали как вкопанные. Монах же подошел ближе и произнес:
– Христос Воскресе, братики!
Георгий откликнулся:
– Воистину Воскресе!
Лобов же промолчал.
Инок обратился к людям:
– А у меня для вас подарки. Тебе, раб Божий Георгий, наш игумен велел передать это!
И протянул ящичек сержанту.
– А мешочек пусть возьмет Максим.
Мешок шлепнулся под ноги Лобову.
Кузьмичев не успел даже попросить благословения, как монах быстрым шагом направился обратно к монастырю. И опять закрутилась снежная пыль, скрыв в один момент и удалявшегося человека, и строения.
Георгий бережно прижал ящичек к груди, оказавшийся на самом деле весьма тяжелой шкатулкой, изготовленной из ясеня. Максим же развернул мешок и радостно произнес:
– Мама моя дорогая! Зонд! Где же они его нашли?
Впрочем, спросить-то было поздно. Метель вступила в свои права, и видимость стала нулевой.
Однако отчего-то снежная катавасия резко закончилась по правую руку от оторопевших от увиденного мужчин. И перед ними открылась… Белая скала.
Через пять часов Кузьмичев и Лобов прибыли на звездный крейсер и предстали пред лицом капитана первого ранга Васина. Сержант четко доложил об обстоятельствах поиска метеозонда и отдал шкатулку капитану. Васин открыл ее и перекрестился:
– Бог мой! Потерянный крест-мощевик!
Георгий и Максим невольно заглянули в шкатулку. И действительно, в ней находился большой крест, а на внутренней стороне крышки имелось изображение недавно увиденной ими обители. Совпадало все: и частокол, и храмы…
Лобов, презрев корабельный этикет, перебил капитана:
– Вот он! Монастырь-то, что мы обнаружили!
Васин улыбнулся:
– Дорогой мой Максим Николаевич! Нет на Зорюшке такого монастыря! Так изображают художники Троице-Сергиев монастырь в XIV веке на Земле!
Инженер чуть вздрогнул…
Васин же продолжал:
– В прошлом году был утерян крест-мощевик с частицей мощей преподобного Сергия Радонежского. Беспилотный шаттл, на борту которого он находился, разбился. Подвела техника. Отец Анувий все сокрушался о потере! Ну, вот теперь ему и радость дополнительную даровал Господь! Сегодня же перешлю крест в его монастырь. А в тех же местах, где вы бродили, никогда ни храмов, ни обителей и не было…
Уже в жилом отсеке звездолета Лобов, несколько отойдя от полученных сведений от капитана, обратился к сержанту:
– Георгий, а я ведь, пока мы ждали на Белой скале спасательную капсулу, попробовал снежок Зорюшки. И он оказался сладким, как посыпка на куличах, которые пекла когда-то моя покойная бабушка!
Глаза Кузьмичева светились радостью:
– Христос Воскресе!
– Воистину Воскресе! – сразу же произнес Максим Лобов, бывший заядлый скептик и поклонник научного метода исследования…
А внизу на одном из материков планеты продолжалась метель. Крутилась, вилась, билась снежная пыль. И гремели колокола, славя Воскресение Христово…

Александр Гончаров