Папино благословение

Дед и внук. Художник Александр Притула

5:05. Телеканал «Ля-минор» уже во всю мощь исполняет какую-то залихватскую песню. Может быть, в этом доме кто-то еще хотел поспать?

Кричат петухи, гремят ведра и кастрюли, звякает замок подвала, в бидон набирается вода… Утро в деревне! Так было всегда. Но Аленка давно выросла и жила в городе со своей семьей, а к родителям приезжала с сыном только на время летнего отпуска. Она, хоть и привыкла к ритму города, здесь быстро перестраивалась на нужную волну и вливалась в летнюю сельскую суету. Пока не становилось слишком жарко, выходили на огород, чтобы успеть прополоть грядки или рассадить помидоры, пробрать клубнику или проредить свеклу… Да мало ли работы на своем участке? Возвращаясь домой, нужно обязательно прихватить зелени с огорода – на борщ, да подмести двор после утренних дел. Потом, конечно, нужно приготовить обед, да к тому самому борщу ощипать птицу. Дела, заботы – и это пока еще не началась консервация!

Вот дедушка стал собираться за полевым чесноком. С ним – Виталька. Прокатились на велосипеде по посадкам, послушали птиц, подышали свежим воздухом, вернулись, а тут и обед поспел. Мужчины – за стол, пообедали, легли отдохнуть. А женщинам теперь нужно с их урожаем разобраться: целая сумка полевого чеснока – опять хлопоты. Нужно перемыть, почистить, покрошить и разложить сушиться… Но какой же вкусный суп будет зимой с душистым полевым чесноком! Аленка всегда увозила с собой небольшой мешочек. Вот и сейчас готовила себе запас. Рядом с чесноком уже сушились мята и мелисса. Тут же – липовый цвет. В начале лета еще земляника поспевала. И вот после обеда, как только солнце переставало нещадно палить, брали небольшие бидоны, детские ведерки для песочницы и шли на бугры за ягодой. Из земляники варили компот, лепили вареники и закрывали в банки – любимую «пятиминутку».

Наконец наступал вечер. Но труды не прекращались: нужно было полить бахчу и остальной огород, пригнать с пастбища коз, подоить и накормить животных, запереть курочек и уток на ночь. Три дойные козы давали достаточно молока и для сыра, и для творога. Занималась этим Аленкина мама. Сыр у нее получался не хуже магазинного.

Аленка любила свою деревню и с удовольствием проводила там свой отпуск. Сыну Виталику тоже нравилось работать вместе с дедом. Ведь это он научил его всему, что должен знать и уметь мужчина: как забить гвоздь и как дерево посадить, как покрасить забор и как починить мотор… А сколько у дедушки было идей! То по грибы, то на рыбалку, то за дровами, то делают шалаш в кустах, то поставят палатку прямо в огороде, разведут костер, пекут картошку или уху готовят!

Конечно, не все нравилось Алене. Не любила она работать с сеном. Ей постоянно приходилось стоять на возу. Со всех сторон летели копны сухой травы. Она забивалась под одежду, колола ноги и щекотала в носу. Но во что бы то ни стало надо было разложить и утрамбовать сено так, чтобы оно не упало с телеги. Аленку всегда стимулировал папа: он шутил и подбадривал ее. Женщина смотрела на его сильные руки, все еще упругое натренированное, несмотря на пожилой возраст, тело. Это придавало сил. К счастью, для Алены сейчас ручную работу заменили техникой. Машина скатывала сено в рулоны, нужно было только закатить их в сарай или оставить под навесом.

Отпуск подходил к концу. Аленка укладывала вещи, мать собирала продукты – то курочку, то сыру да молока, редиски, зелени, яичек. Дед с Виталькой возились во дворе. Уже было жарко, и Аленкин отец, как и всегда, работал без рубашки в одних штанах. Вдруг Виталик спросил:

— Дед, а где твой крестик?

Это был неожиданный вопрос. Раньше как-то никто не спрашивал у него об этом. Женщины знали, что он не приветствует все эти церковные штуки. Он не доверял священникам и считал, что церковь – своего рода бизнес, только прикрываемый государством. Но мальчику объяснять свои взгляды он не очень хотел, да и времени не было, так что он ответил просто:

— Потерял…

Аленка с Виталиком вернулись в город. Жизнь потекла своим чередом. Аленка почему-то много думала в последнее время об отце. О том, как он возится с мальком. Понятно: ему всегда хотелось сына, но не случилось.

Сначала Аленка была маленькая, потом все боялись радиации, когда в 1986 году произошла авария в Чернобыле. Их сельская территория тоже попала в зону поражения. Аленка помнила, как за одну ночь на огороде почернела вся зелень, а потом стали вылупляться из яиц цыплята с тремя крылышками и как всех детей долго обследовали врачи. Они пили таблетки с йодом и ели морскую капусту. Боялись тогда женщины рожать… А потом наступили 90-е. Опять трудности: зарплату родителям не платили, выдавали тушенкой да сгущенкой, получали сахар и крупы по талонам. Она запомнила выражение лица своего сильного родителя, когда по новостям объявили о том, что деньги обесценились – растерянное, бледное от безысходности и страха перед будущим, с разочарованным во всех партийных убеждениях взглядом. И снова было не до детей.

А вот когда у Аленки появился сынок, то дед даже с работы уволился. Он говорил всем: «Мы родили», и с удовольствием помогал дочери на первых порах. Гулял с внуком, ходил в магазин за детским питанием, караулил его чуткий сон. Но старик был явно против, когда мальчика собрались крестить. Аленка вспоминала, как бабушка – папина мама – рассказывала, что, будучи беременной, во сне видела старца с седой бородой в белом одеянии. Он сказал, что сына надо Николаем назвать. Она так и сделала. Женщина она была верующая, говорила, что это сам Святитель Николай к ней приходил. Ну или так ей хотелось думать. «Почему же папа так против Бога?» – думала Аленка…

Она продолжала размышлять об этом, уже вернувшись в город. И будто в ответ на ее мысли пришла тревожная весть от папы. Он позвонил и сказал, что скоро едет в город, а зачем – потом объяснит. Аленка встретила отца настороженно. Он протянул ей направление: нужно было сдать анализы, провести обследование. В деревне не было такой возможности, вот он и приехал к дочери в город.
– Ничего страшного, дочь. Зря ты так волнуешься, – мягко сказал отец. Но Аленке было неспокойно. Она напросилась пойти с ним. Папа не возражал. У отца диагностировали сахарный диабет. Конечно, с этим люди живут, просто надо немного привыкнуть, наладить режим питания, нагрузки… Они получили все рекомендации от врача, сразу же приобрели глюкометр. И отец в тот же день уехал обратно домой.

Беседа с врачом. Художник Николай Жуков

Казалось, что проблема хоть и есть, но не способна совсем отравить жизнь человеку. Однако оказалось иначе. Аленкин папа, который всегда имел здоровый аппетит и никогда не ограничивал себя ни в чем, что касалось пищи, теперь должен был сесть на диету. Будучи человеком консервативным и обязательным, он резко убрал из своего рациона все продукты, которые могли повышать сахар. И в первую очередь это ударило по его нервной системе. Он стал раздражительным, мучился от бессонницы – давала знать о себе привычка есть по ночам. Мужчина сильно похудел и ходил вечно голодным. Он изводил своими капризами маму, и та постоянно жаловалась дочери по телефону. Матери тоже приходилось подстраиваться под его диету, но для нее это не было чем-то сложным: привыкшая соблюдать посты, она даже сначала вздохнула с облегчением. Только это ощущение радости быстро сменилось страданием. Пожилая женщина устала выдумывать, чем ей в очередной раз накормить раздраженного мужа, и была уже на грани срыва.

Приближались осенние каникулы. Аленка, недолго думая, взяла на работе отгулы, и они с Виталиком рванули в деревню – надо было поддержать родителей. Предварительно Алена поговорила со специалистами и со знакомыми-диабетиками, распечатала разные варианты диет. Вечером за чаем с шиповником и липовым цветом она с родителями уже разговаривала об этой ситуации. В тот момент Алене показалось, что папа достаточно благодушно выслушал ее доводы о том, что не нужно резко от всего отказываться, что все можно, только в меру и т. д. Алена даже как будто успокоилась. Но убирая со стола, мама шепнула ей, что отец выпил, от того-то он и добрый…

Это была печальная новость. Ясно, что ему необходимо было снять стресс. Наверное, для него это казалось простым выходом, но…

Алена потеряла мужа как раз в то время, когда носила под сердцем сына. Он погиб в пьяной драке. Сам он был трезвым. Бросился защищать какую-то девчонку, которую обижала компания изрядно выпивших хулиганов. Не справился. Большая трагедия. Все долго переживали эту историю, и казалось, что больше всех страдал ее папа. С тех пор он в рот не брал спиртного, хотя раньше мог приложиться на праздник. И вот теперь сам взялся за стакан. Алкоголь пугал Алену еще и потому, что он мог принести огромный вред здоровью отца, больного диабетом. Итог пьянства мог быть плачевным.

Несколько дней Алена провела у родителей, но нужно было возвращаться. Проблему питания, кажется, решили. И все бы ничего, да только вчера, когда отец рубил дрова для костра, он нечаянно задел палец. Рана оказалась небольшая, но довольно глубокая. Ерунда вроде, заживет. Но тревога нарастала.

Вернувшись в город, Алена чаще стала звонить матери. Все было хорошо, только палец у отца никак не заживал. В больницу он обращаться не хотел, боль заливал спиртным. Мама уже не в первый раз все просила Аленку сходить в храм – помолиться за отца, заказать молебен, поставить свечку.

Дочь уже знала, что нужно делать. Каждые выходные, да и нередко в середине недели, она заходила в храм. В правом приделе она давно приметила икону Николая Угодника и подолгу стояла возле нее – порой даже ничего не прося, но веря, что святой и сам видит, с чем она пришла. Вот и в этот раз уже после Литургии подошла она к этой иконе. В этот момент Виталик, который пошел в храм с ней, неожиданно сказал: «Мама, а я знаю почему дедуле плохо. Он же крестик потерял. Давай ему купим!» В голове у Аленки тут же пронеслось: «Ага, потерял. Да он его никогда и не носил!» Посмотрев на сына, она подумала: «А может, и не носил-то потому, что не было? Вдруг купим, а он не наденет?» Но расстраивать ребенка ей не хотелось, и они пошли выбирать крестик для деда. Купили, принесли домой – пусть подождет своего часа, когда появится время, чтобы съездить в деревню.

Но в деревню ехать не пришлось. Палец стал беспокоить дедушку все больше. Из-за него он уже не мог спать по ночам и был ничему не рад. Пришлось ехать в больницу. Выяснилось, что стал разрушаться сустав, и нужно срочно ампутировать палец. Отца на скорой привезли в хирургию в город. Алена пришла сразу же, как разрешили. Операция была несложной, но все-таки это операция – наркоз, антибиотики, стресс. У отца начал «прыгать сахар», зашалило давление. Поэтому домой его не отпустили.

При встрече с дочерью мужчина попытался улыбнуться, но это у него получилось плохо. По взгляду Аленка поняла, что он неважно чувствует себя. Разговорились. Больше всего сетовал отец на то, что придется теперь расстаться с козами и с частью огорода. Он понимал, что у него теперь нет ни сил, ни возможности все это содержать. Аленка как могла пыталась поддержать отца, говоря о том, что не это в жизни главное, что теперь пора подумать о здоровье, об отдыхе. Ей, конечно, очень хотелось сказать о том, что спиртным свою тревогу отцу не нужно заливать – это последнее дело. Но она боялась заговорить об этом.

Алена даже крестик взяла с собой в больницу, но тоже не решилась отдать отцу. Пока они общались, в палату подселили соседа – мужчину на инвалидной коляске. У него ампутировали обе ноги. И он тоже был диабетиком.

Пока отец находился в больнице, Алена старалась навещать его каждый день, Виталика брала с собой. Однажды мальчик прямо в палате спросил у мамы про крестик. Удивительно, женщина все время носила его теперь с собой и вот теперь достала из сумки. Сын сразу же взял крест и надел на шею деду, при этом с наставлением сказал: «Смотри, не теряй больше!» Дед не возражал. Это было так просто, а Аленка все переживала!

Наконец, пришел день выписки из больницы. Алена договорилась с машиной, чтобы отца отвезли домой. Сама она не поехала, осталась поговорить с доктором. Врач объяснил, что рана долго не заживала из-за диабета и неправильного ухода, – запустили. Уточнили еще раз все назначения, договорились, когда отцу нужно приехать в следующий раз, и уже собиралась уходить. Но доктор продолжил разговор. Он сказал Аленке о том, что много общался с ее папой. У них нашлись общие темы. Доктор лишь несколькими годами был младше отца. Он говорил, что ее отец – хороший человек, интересный собеседник. Выяснилось даже, что они раньше с ним встречались – по партийной линии. А еще папа поделился с доктором некоторыми своими изобретениями, которые пригодятся на даче. Но что больше всего поразило врача, так это то, что при их общих взглядах на государственную систему, политику и схожие воспоминания, он, оказывается, еще верит в чудо. В потусторонний мир, в необъяснимое. «Потрясающий человек!» – заключил доктор.

Алена попросила с этого момента рассказать поподробнее. Что за потусторонний мир? Все оказалось просто. У них при храме была небольшая церковь. Священник был частым гостем их отделения. Люди после операций нередко страдают, порой привозят совсем тяжелых пациентов. Батюшка приходил, совершал какие-то ритуалы над ними. Сам-то доктор в это все не верил. Но вот после общения с ее отцом, над которым как раз-то и «совершались ритуалы», он задумался, а вдруг Там что-то есть… Алена улыбнулась, поблагодарила доктора. Явно было понятно, что благодарит она его не за рекомендации, а за вот это последнее откровение.

Она вышла из больницы и направилась к тому самому храму. Теперь ей очень хотелось самой встретиться с тем батюшкой – слишком поразительной для нее была эта история. Священника не оказалось на месте: он ушел в больницу, а там теперь его найти было нелегко. Однако на двери храма она увидела информацию о богослужениях и номер телефона. Отец Николай. «Надо же, Николай!» – подумала Алена.

Алена набрала цифры, но абонент не брал трубку. «Занят, наверное», – подумала женщина. Она еще немного постояла возле церковной ограды и потом двинулась к остановке.

Уже в маршрутке у нее зазвонил телефон – это был отец Николай. Он извинился, что не смог ответить, сказал, что был в реанимации, но теперь готов ее выслушать. Алена сказала, что хотела бы поговорить не по телефону, и тогда отец Николай назначил ей встречу. Алена почему-то волновалась. Она не привыкла разговаривать со священниками так запросто. Она видела их в храме, иногда исповедовалась, но вот так, чтобы лично… Женщина хоть и не разделяла взгляды отца на священнослужителей, но ей тоже порой казалось, что у всех отцов всенепременно должны быть крутые машины и роскошные загородные коттеджи.

Отец Николай оказался вовсе не таким. Он приехал к ней на встречу на скромной «четверке». Оказалось, что и коттеджа у него нет, а живет он с семьей на съемной квартире. Папу Аленкиного он хорошо помнил. С ним вместе в палате лежал мужчина, тоже диабетик, потерял ноги. Тот мужчина был верующим. Он не первый раз лежал в больнице, и отец Николай навещал его.

Наблюдая за тезкой Николаем, Аленкиным папой, батюшка однажды заметил и в нем желание поговорить. Сам от себя не ожидая, старик открылся с неожиданной для себя стороны. Сначала у него был сильный страх перед будущим: он потерял всего лишь палец, а уже сдался, сломался, попрощался с хозяйством, с огородом, с прежней жизнью. Он жаловался своему соседу, лежал и страдал

А тот, напротив, – человек, лишившийся обеих ног – продолжал радоваться жизни. Сосед-инвалид постоянно молился, Бога благодарил за все. А утром в палате, куда ему дети принесли маленький телевизор, включал любимый «Ля-минор» и подпевал. Николай спрашивал у своего соседа: неужели тому не больно, не досадно за свое такое положение. А тот отвечал, что ему радостно от того, что он просыпается утром, что видит солнечный свет и этот мир и что может благодарить Бога! И часто любил говорить словами Святителя Иоанна Златоустого: «Мы не в состоянии достойно возблагодарить Господа. Но наш долг – приносить посильную благодарность и непрестанно прославлять Господа словом и добродетельной жизнью». Вот Николаю и захотелось поговорить, поделиться своими переживаниями, сомнениями, задать вопросы. «Знаете, – сказал батюшка, – бывшие партийные люди либо уже никогда не оттаивают, либо показывают такую веру, до которой нам с вами, не состоявшим никогда в партии, очень даже далеко, вот». Тогда Аленка спросила про «ритуалы», о которых говорил доктор. Ну, отец Николай и рассказал, что приходил соборовать и причащать папиного соседа по палате, ну и его заодно.

Батюшка общался с ней просто, по-человечески, Аленка подумала, что и с папой он говорил тем же языком, понятным ему. После встречи с отцом Николаем Аленка не пошла домой. Она побежала в свой храм – к иконе святителя Николая. Там счастливая женщина долго плакала и благодарила…

У Алены был аврал на работе. Скоро долгожданный отпуск. С Рождества они не были с сыном в деревне. Алена созвонилась с мамой, уточнила, что нужно купить. И вот уже из окна автобуса показались знакомые холмы и меловые овраги. Сердце у Аленки забилось чаще, еще и от того, что скоро она увидится с родителями, с которыми из-за неблагоприятной эпидемиологической обстановки они так долго не виделись. Больше всего она ждала встречи с отцом. Мама присылала фото, где он был с бородой, небольшой, аккуратной, которая очень ему шла. Родители встречали их на улице. Был еще ранний вечер, в это время обычно выходили из своих дворов на посиделки перед вечерними заботами. Аленка сразу и не узнала отца. Он теперь ходил в очках, стало сдавать зрение. Еще эта борода. Но, несмотря на это, лицо его не было таким темным, как в последнюю их встречу. Они обнялись, и Алена ощутила, что папа как будто уменьшился, то есть не было уже того крепкого тела, тех сильных рук, однако вместе с этим она ощутила, как внутри ее будто прошел такой добрый дух, это папина любовь, ожидание и радость их встречи. Они еще немного постояли со всеми. Оказалось, что односельчане активно обсуждают сборы на храм, фундамент которого уже заложен в их селе. Это было хорошей новостью. Село было немаленьким, но храма здесь действительно не было. И вот, видимо, за эти полгода было выбрано место недалеко от кладбища, и уже залили фундамент. Войдя во двор, Алене сразу бросились в глаза изменения. Сарай был переделан, большие бочки, в которых хранилось зерно и комбикорм, куда-то делись, двор будто расширился. Они вошли в дом. Тут тоже появилось что-то новое. На кухне и в комнате теперь на специальных резных полочках стояли иконы, горела лампадка. Алена ничего не спрашивала, просто внимательно осматривала все вокруг. Зато Виталик первым делом спросил про сарай. И как только он переоделся, они с дедом пошли осматривать его новую идею. Ту часть сарая, где были козы, дедушка уменьшил, так как они оставили только одну дойную козочку. А сэкономив место, дед сделал столярную мастерскую. Раздобыл в школе старые токарные станки, купил на них запчасти, отремонтировал и пустил в дело. Сначала бабушке скалки, толкушки да подсвечники делал, а вот теперь хочет заняться чем-то посерьезнее. Виталик заметил и тут икону. Долго смотрел на нее, а потом сказал: «Дед, а у нас в храме тоже такая икона есть, там мама за тебя молится». Мальчик сказал это так непосредственно, как само собой разумеющееся, а у деда пронеслось в голове: «Как часто взрослые люди боятся зависеть от кого-либо, стараются справляться сами, неудобно беспокоить других… Все сами, сами. Нет доверия и Богу, и Его не хочется беспокоить своими проблемами. И забываем порой о любви, о том, что Он как отец любит всех своих детей и откликается на их просьбы». В его глазах блеснули слезы. Но тут бабушка позвала их есть блины со сметаной. В этот раз Аленка недолго побыла с родителями, вызывали на работу, нужно было ехать. В день ее отъезда родители ждали какого-то гостя. Мама суетилась на кухне. Дед с Виталиком готовили место для костра.

Буквально за полчаса до отъезда подъехала машина, и из нее вышел… доктор Иван Федорович Лужников, который папу оперировал. Он был не один, с супругой. Они так тепло приветствовали друг друга, что Алене показалось, что эти гости здесь не впервые. Так и было. Мама очень хорошо поладила с женой доктора, у них были свои женские дела, а Иван Федорович приехал специально посмотреть мастерскую, которую Николай недавно оборудовал. После выписки папа не только консультировался с доктором по своему вопросу, но и как-то позвал его на рыбалку, а там нашлось еще больше общих тем.
Но, пора было прощаться. Алена чмокнула сына, обнялась с мамой и подошла к отцу. Неожиданно для нее папа поднял правую руку и перекрестил дочь. Видимо, на лице Алены было изумление, так что папа быстро сказал, как бы оправдываясь: «Ну, у меня же только на левой руке пальца нет, а тут-то все целы. Христос с тобой, дочка, в добрый путь!»

Уже сидя в автобусе, Алена чувствовала, как ее переполняет радость и любовь. Она боялась пошевелиться, чтобы не растерять ни капельки, чтобы подольше сохранить в себе это папино благословение.

Марина Чепелева

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

− 1 = 5

АРХИВ ГАЗЕТЫ