Памяти Нины

19 июня – сорок дней со дня кончины Нины Ивановны Щербатенко. Она много лет была прихожанкой Александро-Невского собора, затем трудилась здесь в качестве добровольного помощника, потом – на должности кассира. За это время Нина Ивановна запомнилась окружающим внимательной и чуткой, скромной и смиренной, как человек удивительной доброты. Она была терпелива к немощам других и строга к себе. У нее был огромный круг общения, помнила всех, с кем работала долгие годы на Лебединском ГОКе. Дружеские связи с коллегами не прервались с ее уходом. О таких людях говорят – «щедрый человек»: щедрый на любовь, на внимание, милосердие. Он не жалеет себя, но исполнен сострадания к другим.
Когда в больнице врач ей сказал о страшном диагнозе и растерянно произнес, что ничем не может помочь, Нина Ивановна взяла его за руку и мягко произнесла: «Не расстраивайтесь, спасибо Вам за все». Доктор был до крайности удивлен: впервые в его онкологической практике больной, которому вынесли смертельный приговор, утешал своего врача. К тому времени, когда стало ясно, что недуг неизлечим, Нина Ивановна была готова принять от руки Божьей все: любую скорбь и саму смерть. Такая  духовная стойкость дается не сразу, нужны годы работы над своей душой, нужна твердая решимость следовать заповедям Христовым.
Нина Ивановна пришла к вере в сознательном возрасте, когда сложилась семья и подросли дети. Как она рассказывала сама, первым молитвам ее учила бабушка Марина, она водила внучку в храм. Бабушка и мама были верующими людьми, но советское воспитание в духе атеизма не дало развиться религиозным чувствам в душе маленькой Нины. Толчком к постижению веры стала смерть мамы, когда, по признанию Нины Ивановны, она поняла, что, считая себя грамотным, образованным человеком, ничего не знает о Церкви, о Христе, о том, к чему призваны христиане. Вместе со своими близкими подругами (теперь они обе трудятся при Александро-Невском соборе) она стала ходить в Вознесенский храм, в котором только недавно возобновились богослужения. Естественно, что поначалу многое в длительной службе было непонятно, но благодаря новым знакомым, людям воцерковленным и опытным, чтению православной литературы и поездкам по святым местам церковная жизнь открывалась во всей своей полноте и красоте. Как признавалась Нина Ивановна в одной из последних бесед, ее веру укрепили паломнические поездки и, конечно, общение с духоносными старцами. Первое паломничество к святителю Иоасафу Белгородскому и батюшке Серафиму Тяпочкину особенно запомнилось. В то время она сильно болела, мучил кашель, сердце пошаливало, но от посещения святынь все равно не отказалась. После литургии в Преображенском соборе вся группа отправилась в Ракитное. Первым делом народ поспешил к колодцу за водой. Никакой посуды, кроме маленькой баночки, у нее не было. Поэтому, набрав воды, сразу выпила, забыв про свой бронхит и жуткий кашель. Водица оказалась холодной, прямо ледяной. Испугалась своей смелости только спустя некоторое время, но самое удивительное – надрывный кашель прошел. «Так батюшка Серафим исцелил меня своей водичкой», – вспоминала Нина Ивановна.
Большое значение в духовном возрастании Нины Ивановны стало посещение Благовещенского храма в селе Ожога Воловского района Липецкой области. В то время он находился под окормлением схиархимандрита Серафима (Мирчука). По его трудам и молитвам женская монашеская община, существовавшая здесь еще при советской власти, в 2005 году была преобразована в Благовещенский монастырь (уже после кончины старца). Как признается Нина Ивановна, батюшку Серафима она побаивалась. Отец Серафим был очень строг в отношении церковных правил: тому, кто не соблюдает среды и пятницы, посты, не венчан, причащаться на приходе запрещалось. Исповедоваться – пожалуйста. Заказывать обедни о родственниках, которые не причащаются, не ходят в Церковь, тоже нельзя, поминать можно только на чтении псалтири. Именно здесь Нина Ивановна прошла важную школу послушания.

Первым духовным руководителем для Нины Ивановны стал игумен Иов (Исаев). С ним она познакомилась, когда он, потеряв зрение, находился на покое. Батюшка продолжал жить в селе Слоновка Новооскольского района при Свято-Никольском храме, в котором много лет был настоятелем. Как говорила Нина Ивановна, это был легкий период в ее жизни. Батюшка – человек удивительный по своему нестяжательству, мягкий, любвеобильный, с ним она делилась любыми проблемами, звонила в любое время суток. Однажды отец Иов попросил доварить Нину Ивановну суп. Та крошит морковку и все думает, что надо помельче, чтобы батюшке полегче есть. А он в ответ на ее мысли: «Ты покрупнее морковь кроши, что так мельчишь». «Хорошо, батюшка», – ответила она с улыбкой, в очередной раз убеждаясь, что все ее мысли открыты старцу.  После его кончины Нина Ивановна очень скорбела, что потеряла такого духоносного наставника.
Помощь и ответ на мучающие вопросы нашла в Задонском монастыре, куда приехала на престольный праздник – Рождество Пресвятой Богородицы. Народу видимо-невидимо, полный храм. Несколько священников принимают исповедь, но больше всего людей у старенького батюшки, который сидит в креслице за мощами святителя Тихона Задонского. Вечером так и не удалось у него поисповедоваться. На следующее утро Нина Ивановна пришла и встала на то же место. И опять у него огромное количество исповедников. «Я оглянулась: у других батюшек посвободней, нет, думаю, раз стояла, то и буду здесь стоять, – делилась своими воспоминаниями Нина Ивановна. – Стою, стою, а к нему и монашествующие идут, и священники идут. И уже «Отче наш…» пропели, и я заволновалась: вдруг не успею исповедоваться и причаститься? Слава Богу, подошла моя очередь. А он – сама любовь. И на это – спаси Господи, и на то – спаси Господи… Я тогда думаю: «Что же ему такое рассказать, чтобы он возмутился?» И мне все объясняет и объясняет, как бы не очень быстро меня отпускает. Тогда я ему и говорю: «Батюшка, у меня отец Иов умер, я теперь не знаю, куда мне. Или духовника искать, или что мне теперь делать? Я чуть-чуть растерялась». Он спросил, откуда я приехала и какой храм посещаю. «Александро-Невский храм в Старом Осколе», – отвечаю. «О, у вас там такая богатая библиотека. Бери книжки, читай и умудряйся, не надо тебе никого искать», – посоветовал батюшка».
Благословив рабу Божию Нину, незнакомый старец неожиданно спросил ее адрес и записал его на маленьком клочке бумаги. Нина Ивановна поначалу не придала значения вопросу батюшки: спешила на причастие. А через десять дней получила от него письмо. Так завязалась переписка между ней и иеромонахом Феофаном (Кондратюком), насельником Задонского монастыря. Господь вновь даровал ей духовного руководителя.
Последние годы жизни Нины Ивановны прошли под покровом Александро-Невского собора. «Господь всегда посылал мне хороших людей, – часто повторяла она при последнем разговоре. – Отец Алексий и матушка Мария окружили меня любовью незаслуженно. И я желаю, чтобы за их милосердие Господь даровал им Царствие Небесное».
Смерть – это такое же таинство, как и зарождение жизни. И к ней надо готовиться. Нине Ивановне это удалось сделать. Как говорят ее близкие подруги, она была готова ко встрече со Христом на небесах. В последний месяц к ней потоком шли люди: близкие, друзья, коллеги по работе, бывшие и нынешние, приезжали родственники. Они думали утешить ее, а утешала она. Никто не услышал от нее ни жалобы, ни ропота, хотя, конечно, были и боли, и страдания, но была и молитва, пламенная, с верой и упованием на милость Божию. Своим родным она оставила не имущественное, а духовное завещание. В нем Нина Ивановна несколько раз написала: «Молитесь, молитесь, молитесь»…

Светлана Воронцова