Открытие Руси:
Апостол Андрей Первозванный и Владимир Креститель
С точки зрения обывателя наше время оправдывается возможностью потреблять, потреблять и еще раз потреблять. С позиций же философского осмысления мира сейчас наступило господство сугубого прагматизма. И если далеко не углубляться в тему, то верным стало признаваться все то, что полезно и выгодно. Товар, Безопасность и Барыш – это три самозваных божества, на «алтари» которых с трепетом и страстью взирает нынешний человек. А где-то в сиреневой дымке за ними маячит «великий» и «могучий» Комфорт.
Каждая эпоха измеряет ушедшие века собственным аршином, а дела, подвиги и преступления лет минувших сличает со своими представлениями о них.Не избежала подобного подхода и современная наука. Например, считается, что Святой апостол Андрей Первозванный не мог «благословить горы Киевские» и уж тем паче посетить Валаам и земли около будущего Великого Новгорода по одной причине: кратчайший путь в Рим направлен в совершенно противоположную сторону. Неразумно идти на север ради возвращения на юг.
Но разве учение Христово определяется верстами? И почему забывается, что в проповеднический удел апостолу досталась как раз Скифия? Именно в исторической науке различают три вида скифов: «царских», кочевых и скифов-пахарей. Если Андрей Первозванный шел к скифам, то и к скифам-пахарям должен был добраться. Они ведь и жили в районе «гор Киевских». Не случайно замечательный русский византолог XIX века, академик и член Императорского Православного Палестинского Общества Василий Григорьевич Васильевский совершенно справедливо отметил: «…Странное сказание о посещении Русской земли Первозванным апостолом, внесенное в нашу первоначальную летопись, никак не может быть считаемо изобретением или пустою выдумкою местного тщеславия, но, по крайней мере, в основе своей согласно с воззрениями византийской учености ХІ-го столетия и, следовательно, находится в той или другой связи с древнейшими преданиями» (Васильевский В. Г. Труды. – СПб, 1909. – Т. 2. (Вып. 1.) – С. 214.). Не вижу оснований не доверять серьезному исследователю – Василию Васильевскому.
Наследником апостола спустя века стал князь Владимир Святославич.
Крещение Руси Владимиром Красно Солнышко в 988 году рассматривается либо как отрицательный, либо как положительный факт, но чаще всего в чисто материалистическом преломлении. Ругатели святого равноапостольного великого князя Владимира упрекают его за принятие христианства из рук Византии. Ах, ежели бы католицизм пришел в Киев, то тогда бы у нас и труверы, и менестрели расцвели, и готика подоспела, и к «цивилизованному миру» мы присоединились. Какой «ужас»! Какие «потери»!
А вот о том, что никогда бы Россия не превратилась в Россию без «Троицы» Андрея Рублева, без Сергия Радонежского, без романов Достоевского, хулители князя и не думают.
Хвалители великого князя отмечают его политическую мудрость и правильность выбора веры в культурном плане.
В те далекие времена люди не поклонялись идолу Комфорта – даже язычники. Не были они прагматиками. Жизнь тогда длилась недолго: нашествия степняков, болезни и суровый климат не способствовали достижению дряхлой старости. И выше безоблачного быта человеки ценили, например, честь и достоинство (а смерть не казалась чрезмерной платой за них).
Владимир, захватив власть в стольном городе, проявил себя как ревностный почитатель богов. Он был храбр и мудр. Но дружина княжеская чтила Перуна! Пойти против соратников – явная глупость. Не мог князь из-за политических расчетов и предполагаемых преференций в межгосударственных отношениях просто так принять чужую религию. Опасно. И головы ведь можно было лишиться. При охоте получить в спину стрелу или «случайный» удар боевым топором… в личной спальне.
Однако перед очами княжескими постоянно возникали образы двух святых мучеников-варягов Феодора и Иоанна, убитых правоверными язычниками за отказ от жертвы, кровавой жертвы богам. По жребию (честно все!) молодого Иоанна следовало зарезать на языческом капище. Но Феодор – отец Иоанна категорически отказался. Так и слышу голос современного нам конформиста: «А мог бы жить и жить!» И погибли Феодор и Иоанн вместе. И речь Феодора звучала в ушах Владимира: «Не боги это, а дерево. Нынче есть, а завтра сгниет. Не едят они, не пьют и не говорят, но сделаны человеческими руками из дерева. Бог же Един, Ему служат греки и поклоняются. Он сотворил небо и землю, звезды и луну, солнце и человека, и предназначил ему жить на земле. А эти боги что сотворили? Они сами сотворены. Не дам сына моего бесам».
Славная гибель старого воина Феодора подвигла князя Владимира к мысли, что христианство совсем не противоречит понятию чести, и что за словами варяга, прибывшего из Византии, скрывается какая-то высшая правда. Не мог Владимир жить прежней жизнью. Приход же Кирилла Философа только подстегнул искание Истины.
Алчущий Истины насытится лишь Ею. Мне кажется, что возвращения посольств, отправленных в иные земли в поисках Истины, князь ждал с трепетом душевным. Некоторые бояре, помнившие правление княгини Ольги, ведь рассказывали, что правительницей она слыла умной, а поэтому не могла принять худую веру. Не думал ли Владимир, что бабушка его выбрала правильный путь, а он заплутал, не сумел разглядеть Истину? И не пришла ли пора пойти настоящей дорогой, пусть и узкой, пусть и сулящей опасности?
С какой же радостью киевский властитель принял в сердце свое слова послов: «Ходили к болгарам, смотрели, как они молятся в храме, то есть мечети, стоят там без пояса; сделав поклон, сядет и оглядывается туда и сюда, как бешеный, и нет в них веселья, только печаль и смрад великий. Не добр закон их. И пришли мы к немцам, и видели в храмах их разные службы, а красоты никакой не видели. И пришли мы в Греки, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой и не знаем, как рассказать об этом. Знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех странах. Не можем забыть красоты той, ибо каждый, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького. Так и мы не можем оставаться прежними».
Владимир тоже не остался прежним, и вся Русь не осталась прежней. Преобразился в святом крещении князь, преобразилась и страна. И не было сие прагматическим шагом, но актом духовным.
Мы знаем из истории, что литовские князья, относившиеся к вере расчетливо и чисто политически, неоднократно перебегали из Православия в католицизм, затем в язычество, потом опять шли на поклон к римскому папе. В результате Литва потеряла своеобразие, а в итоге ее поглотила более сильная Польша.
Русь же, благодаря Владимиру Крестителю, отстояла самобытность и под игом монгольским, и перед натиском Запада.
Святой апостол Андрей основал в Византии церковь и рукоположил во епископы Стахия (апостола от семидесяти). Византий же в 330 году по воле императора Константина был объявлен столицей Римской империи – Новым Римом, или Константинополем. Киев принял Крест из рук Царьграда. И через Крещение Русь связалась на веки вечные с Константинополем. Апостол Андрей и святой Владимир подарили нам Православие, привели нас к Христу и открыли нам самих себя.
Александр Гончаров, к.ф.н., ст. преподаватель кафедры журналистики СОФ ВГУ