Отец Павел Флоренский и его время

Так уж получается, что чем дальше человечество отходит от Бога, тем меньше оно начинает ценить самого человека. И при этом среди почитаемых пока еще людей избираются на первые места отнюдь не лучшие, но худшие, не созидатели, а разрушители, не святые, а болтуны.

Россия тоже оказалась втянутой в этот всемирный процесс апостасии. Идеалы Святой Руси ныне совсем не удовлетворяют радетелей общества всеобщего потребления. А из русской истории выпячиваются в лучшем случае полководцы, в худшем же – прожженные политиканы.
Современной российской публике мало известен Сергей Александрович Рачинский (1833-1902), выдающийся педагог-новатор, реформатор методики обучения детей, разработанной для церковно-приходской школы, или священник Иосиф Фудель (1864-1818), столь много сделавший для христианского воспитания молодежи. Зато почти в каждом учебнике истории толпой кочуют по страницам революционеры, «декабристы», да и просто обыкновенные террористы.
Отца Павла Флоренского (1882-1937) потомки помнят больше, чем Рачинского и Фуделя. Все-таки его вспоминают чаще, имеется фонд, сохраняющий память об этом незаурядном мыслителе, изредка появляются и статьи о его деятельности. Но все же реального бережного отношения к его богословскому, философскому, литературно-поэтическому и научному наследию наблюдать приходится редко.
Павел Флоренский жил во время, когда все в жизни Российской Империи перепуталось. Покачнулись основы ее, а потом она и упала, подобно воину, сраженному в битве вражеской стрелой. Революция и гражданская война, где брат шел на брата, а сыновья убивали отцов и наоборот, закрутила и испортила судьбы многих людей. Можно, конечно, все свалить на тех же революционеров и успокоиться, но дело в том, что и они стали жертвами слома цивилизации, отрекшейся от Бога Творца. Человек превратился в винтик, маленькую гаечку этой самой цивилизации без любви ко Господу, людям, животным, да и ко всему живому.
Федор Михайлович Достоевский задолго до 1917 года сказал: «Да будут прокляты эти интересы цивилизации, и даже сама цивилизация, если для сохранения ее необходимо сдирать с людей кожу». Павел Александрович Флоренский буквально продолжает слова великого писателя: «Трижды преступна хищническая цивилизация, не ведающая ни жалости, ни любви к твари, но ищущая от твари лишь своей корысти, движимая нежеланием помочь природе проявить сокрытую в ней культуру, но навязывающая насильственно и условно внешние формы, и внешние цели».
Дед Павла Александровича, происходящий из духовного сословия, фактически ушел из церковной ограды, а он сам вернулся в Церковь, причем по окончании Московского университета, чувствуя, как все вокруг застывает от дыхания холода наплывающего атеистического мира. В 1911 году Павел Флоренский становится священником, что вызвало насмешки некоторых образованных знакомых его.
Для Флоренского выбор был очевиден. Он становится на защиту христианства. Ему принадлежат следующие глубокие по смыслу строки: «Религия есть – или по крайней мере притязает быть, художницей спасения, и дело ее – спасать. От чего же спасает нас религия? Она спасает нас от нас, – спасает наш внутренний мир от таящегося в нем хаоса. Она одолевает геенну, которая в нас, и языки которой, прорываясь сквозь трещины души, лижут сознание. Она улаживает душу, а водворяя мир в душе, она умиротворяет и целое общество, и всю природу».
Отца Павла современники часто называли новым Леонардо да Винчи и новым Блезом Паскалем. И это неслучайно. Интересы Флоренского распространялись далеко. Он писал и богословские работы, и философские, занимался математикой, изобретательством, изучал природные процессы. Достаточно вспомнить только некоторые его труды: «Столп и утверждение Истины», «Радость навеки. Молитва Симеона Новаго Богослова к Духу Святому», «Общечеловеческие корни идеализма», «Приведение чисел (К математическому обоснованию числовой символики)»,«Диэлектрики и их техническое применение» и др.
У отца Павла Флоренского имеются работы и по иконописи, и теории иконописания, не потерявшие своего значения для искусствоведов до сих пор.
Из всех русских святых Павел Александрович больше всего любил преподобного Сергия Радонежского. После начала гонений на Церковь Флоренский пытался отстоять Троице-Сергиеву Лавру от закрытия, а мощи святого, основателя ее, от поругания. Существуют воспоминания родных и друзей отца Павла о том, что он принимал участие в сокрытии честной главы преподобного Сергия Радонежского от атеистического поругания мощей.
Из статьи Татьяны Шутовой мы узнаем, что

Отец Павел через Успенские ворота прошел в Лавру и направился в келью наместника. О чем говорили они с архимандритом Кронидом, знает только Господь. Лишь стены древней обители были свидетелями тайной вечери, на которую сошлись члены Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой Лавры П. А. Флоренский, Ю. А. Олсуфьев, а также, вероятно, граф В. А. Комаровский и ставшие впоследствии священниками С. П. Мансуров и М. В. Шик. Они тайно вошли в Троицкий собор и сотворили молитву у раки с мощами Сергия Радонежского. Затем вскрыли раку и изъяли честную главу Преподобного, а на ее место положили главу погребенного в Лавре князя Трубецкого. Главу Преподобного схоронили в ризнице и покинули Лавру, дав обет молчания, не нарушимый ими во всех тяготах их земного бытия. Только в наши дни по крупицам, по разрозненным воспоминаниям удалось воссоздать картину событий восьмидесятилетней давности.
На Пасху 1919 года комиссары и безбожники устроили шабаш в Сергиевом Посаде с разоблачением чудес. Рака с мощами была выставлена на глумление толпы…
Глава Преподобного, убереженная от надругательства, секретно хранилась в ризнице вплоть до закрытия Лавры. В 1920 году Ю. А. Олсуфьев, поместив ее в дубовый ковчег, перенес в свой дом на улице Валовая в Посаде, ставшем Загорском. В 1928 закрутилось Сергиево-Посадское дело, пошли массовые аресты бывших. Ковчег со святыней закопали в саду дома Олсуфьевых, и никто из причастных к тайне не выдал ее на допросах. В то время существовал еще Политический Красный Крест и его добрый гений Е. П. Пешкова, благодаря которой удалось сберечь жизнь многим посадцам, в том числе графу Осуфьеву, которому, однако, пришлось скрыться в Нижнем Новгороде. В начале 30-х годов накатилась новая волна арестов, в1933 году был арестован П. А. Флоренский. В посадскую тайну посвятили Павла Александровича Голубцова, ставшего позже архиепископом Новгородским и Старорусским. Голубцов тайно перенес ковчег и схоронил его в окрестностях Николо-Угрешского монастыря недалеко от Люберец. Вскоре П. А. Голубцов также был арестован, а из заключения попал на фронт. После демобилизации он перенес дубовый ковчег в дом племянницы Олсуфьева Е. П. Васильчиковой. Незадолго до кончины Екатерина Павловна рассказала о том, что ей известно о тех событиях…

Павел Александрович Флоренский не был противником советской власти. Но после ссылки 1928 г. его арестовали в 1933 году и отправили в лагерь. В заключении ему позволили заниматься научными наблюдениями и разработками.
Расстреляли Флоренского 8 декабря 1937 года. Русский Леонардо да Винчи оказался не нужен власти.
Сохранились строки «Завещания», которое написал своим детям Флоренский (еще до своей ссылки):

Самое главное, о чем я вообще прошу вас, – это чтобы вы помнили Господа и ходили пред Ним. Этим я говорю все, что имею сказать. Остальное – либо подробности, либо второстепенное. Но этого не забывайте никогда.

Александр Веневцев