Новый год и дед Геронт
До Нового года оставалось всего пару дней. Я шёл к своему другу-иноку с праздничными подарками. «Вот и поинтересуюсь заодно, отмечают ли монахи этот праздник», — думал я. Подходя к монашескому «скиту», я заметил на окнах снежинки и мерцающие огоньки гирлянд. Сам же черноризец встретил меня одетым в пальто поверх подрясника, зимней каракулевой скуфье и большим рюкзаком на плечах.
— А ты вовремя пришёл, доктор Ватсон. Пойдём-ка с тобой на городскую площадь: будем дарить людям радость! — брат Геронтий загадочно подмигнул и улыбнулся сквозь седую бороду.
— Ты что, решил в Деда Мороза переквалифицироваться, старче? — я стоял перед иноком в некотором недоумении.
— Я Дед Геронт! — добродушно рассмеялся брат Геронтий. — Пойдём-пойдём, друже: Новый год ждёт нас!
— А разве Новый год это монашеский праздник? — недоумевал я, шагая рядом с иноком. До центра города, в котором жил брат Геронтий, идти было минут двадцать и у меня было немного времени, чтоб выведать ещё одну загадку таинственной монашеской души.
— Новый год, друже, это тёплый праздник для каждого человека, начиная с самого детства. Дарить подарки, дарить улыбки — это же так прекрасно! Святитель Лука Крымский говорил так: «Будь добрее, чем принято. Живи просто, люби щедро, вникай в нужды другого пристально, говори мягко. А остальное — предоставь Господу. Именно любовь — ни вера, ни догматика, ни мистика, ни аскетизм, ни пост, ни длинные моления не составляют истинного облика христианина. Всё теряет силу, если не будет основного — любви к человеку».
После этих слов брат Геронтий достал из кармана пальто парочку мандаринов и, подозвав проходившего мимо мальчугана, вручил ему ароматные фрукты: «С Новым го-о-одом!»
— Достань-ка, друже, из моего рюкзака несколько шоколадок: вон навстречу идёт какое-то благочестивое семейство.
Я протянул черноризцу просимое, и через несколько мгновений сладости оказались в руках у детей.
— Дедушка, а почему ты не в красном, а в чёрном? У тебя кто-то умер? — поинтересовался один из малышей.
— Ну что вы, ребята?! Я же не Дед Мороз, я младший его брат — Дед Геронт! А чтоб меня можно было отличить по одежде и заметить среди белого зимнего снега, я и оделся в чёрное. Понимаете? — брат Геронтий, словно настоящий сказочный персонаж, с улыбкой рассказывал о себе детям.
Мы шли по нарядным предновогодним улицам, раздавая детям и взрослым разные вкусности, вызывая у одних улыбку, у других — лёгкое недоумение.
— И тут вы, попы, ходите! — навстречу нам двигался странный субъект в лёгком подпитии. — Дай, батюшка, сто рублей! Мне на хлеб не хватает.
— Сейчас-сейчас, мил человек, у меня как раз тут лаваш и булочка с маком есть, и даже парочка мандаринок, — брат Геронтий указал на рюкзак. — Будешь?
— Да что ты, поп, понимаешь в жизни? — и пьянчуга разочарованно махнул рукой.
— Ну мандарины-то возьми. Новый год на носу. Или ты с детства их не любишь? — брат Геронтий протянул неожиданному собеседнику три ароматных цитруса. — А не возьмёшь, так в лоб кадилом получишь для вразумления!
Пьянчуга взял мандарины, засунул их в карманы, затем неожиданно перекрестился и молча зашагал прочь.
— Брат Геронтий, ты что, взаправду его кадилом огрел бы?
— Ха-ха-ха! — рассмеялся заливисто черноризец, — да нет у меня никакого кадила. Есть эффект неожиданности. И как по-другому его уговорить можно было мандарины-витамины съесть? А цитрусовые — они ведь полезные, не то, что какой-то самогон.
Мы подошли, наконец, к площади. В рюкзаке у брата Геронтия ничего не оставалось. Вечерело. Мы стояли у нарядной ёлки, сверкающей гирляндами и шарами.
— А давай споём? — предложил инок. — Я ведь сегодня Дед Геронт; детство вспомним, — и, не дожидаясь моего ответа, затянул вполголоса: «В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла…»
— Зимой и летом стройная, зелёная была! — раздался красивый женский голос за нашими спинами. — Вот вы где, сказочные персонажи! Погуляли — пора домой! Вареники совсем остынут, и каша из топора ждёт!
— Из топора?? — изумлённо в один голос переспросили мы с братом Геронтием, оборачиваясь. Перед нами, улыбаясь, стояла Лида.
Монах Илия (Каунников)
