Неугасимая керосинка
Недавно я ходил в гости к брату N – монаху-отшельнику, живущему в небольшом домике. Помимо дома, на участке также есть мастерская и сад. День выдался жарким, и брат N пригласил меня в свою мастерскую – прохладное помещение, где помимо полок с различными инструментами был устроен укромный уголок для чаепития.
– Проходи, проходи, Христос между нами! – сказал брат N, наливая мне из термоса в чашку ароматный смородиновый чай. – Здесь у меня не только мастерская, а даже маленький музей: некоторые инструменты принадлежали моему отцу, а некоторые – деду.
– А вот это, – продолжал свою экскурсию брат N, – моя святыня: икона мученицы Параскевы. Я про себя называю ее «Параскева мастеровая».
От неожиданности я чуть не поперхнулся чаем. Передо мной на столе стояла полутораметровая икона старинного живописного письма на холсте, ветхая от времени, но, однако ж, заботливо натянутая на подрамник и покрытая сверху лаком. Видно было, что от старости икона потеряла часть красок, кое-где в холсте были дыры. Перед иконой стояла керосинка.
– Где же ты взял такую икону? – спросил я, – и почему перед ней не лампада, не свеча, а керосинка? Да и не место такому образу в таком пыльном месте – ее как минимум в храм, а то и в монастырь надо!
– Не горячись, – ответил мне брат N. – Пусть горячим будет только чай в наших чашках – пока мы будем его пить, я расскажу тебе одну историю.
Когда-то в молодости я поступил послушником в один монастырь недалеко от дома. Меня приняли на должность пономаря, которая мне необыкновенно нравилась: ежедневные богослужения утром и вечером – что может быть лучше для начинающего послушника? В небольшой келье вместе со мной жил еще один послушник, который заведовал монастырской мастерской. Придя к своему сокелейнику в мастерскую, я увидел там и эту икону. Она висела на стене над верстаком в самодельной раме из деревянного плинтуса. «И здесь ты, святая мученица Параскева, – подумал я, – покровительница наших монастырских мастеров!»
В моем родном городе, скажу здесь к слову, тоже есть старинная чтимая икона мученицы Параскевы, память которой отмечают несколько раз в году. И, когда я увидел образ святой мученицы в монастыре, в моем сердце поселилась тихая радость. К тому же в монастырях есть благочестивая традиция: во всех кельях, мастерских, в просфорне и в трапезной вешать святые иконы, ведь дело иноков – совмещать и молитву, и труд…
Но я отвлекся от своего рассказа. Через некоторое время я пришел снова в мастерскую, но иконы на стене уже не было. Я осмотрелся и спросил, куда же подевался старинный образ. Вместо ответа мой сокелейник молча достал икону мученицы Параскевы из-под верстака – всю в пыли и уже без рамы. Наверняка ты скажешь мне, что воровство – это грех. Но я решил забрать икону себе, ни у кого не спрашивая благословения на это. Забрать икону из монастыря, чтоб спасти ее – святотатство или благородство? Я думаю, что второе. Услуги реставратора оказались мне не по карману, и я попробовал справиться со спасением иконы сам: сам сколотил подрамник, сам натянул холст, сам аккуратно заделал дыры в холсте. И поставил теперь ее в своей мастерской на отдельном столе, и возжег перед иконой святой мученицы неугасимую керосинку. Отдавать вновь в монастырь или храм не хочу – там и там полно икон. Да и однажды она уже оказалась там не нужна, несмотря на свою оригинальность и древность.
– Но постой, – воскликнул я, – а причем же все-таки керосинка? Удивляешь ты меня весьма, брат N, такими вещами. Перед иконами приличнее зажигать лампады и свечи.
– Верно ты говоришь, но послушай и мое мнение. Ведь и вазелиновое масло для лампад, и парафин для свечей, и керосин для ламп – все сделано из одной и той же нефти, которую создал один и тот же Бог. Пусть же во славу Троицы я буду использовать и этот нефтяной продукт – ведь никакими канонами это не запрещено. Да и образ этот находится в мастерской, а не в храме.
Подивился я тогда истории и рассуждению брата N и пообещал зайти вскоре снова – уж очень ароматным оказался чай смородиновый. Да и рассказы у брата N интересные.
Монах Илия Каунников
