Небесное живописание

В Вознесенском храме поновляют росписи

В слободе Казацкой стоит прекрасный Вознесенский храм. Он был построен и освящен в конце XIX века и вместе с Россией перенес все испытания, которые выпали нашей стране в XX столетии.

Храм атеисты и закрывали, и пытались сделать то зернохранилищем, то этнографическим музеем. Страшный погром пришелся на начало 60-х годов прошлого века. И только в последнее двадцатилетие перед «миллениумом» Вознесенский храм начал подниматься из самых настоящих руин. Его восстанавливали всем миром.

Сейчас в храме идет реставрация росписей. Работы предстоит еще непочатый край: что-то необходимо подновить, что-то воссоздать, а что-то и написать заново, ибо сведений о существовавших в некоторых местах фресках просто не сохранилось, атеистические времена, к сожалению, взяли свое.

О храме, реставрации, значении иконописи и многом другом нашему корреспонденту и удалось побеседовать с настоятелем протоиереем Василием Рачком и иконописцем Владимиром Соловьевым.

«Евангелие в красках»

Естественно, что лучше всех о проблемах храма знает его настоятель. Поэтому первые вопросы мы и задали батюшке Василию.

– Отец Василий, вообще, как давно ведутся у вас в храме работы по росписи?

– Все началось еще 3 года назад. Когда началась пандемия ковида, наступил перерыв, а сейчас мы получили благословение владыки продолжать восстановление росписи и работать уже над трапезной частью предела Архангела Михаила. Тут, конечно, пришлось много труда вложить: старую электропроводку поменяли и полностью подготовили все к художественным работам. А сейчас уже художник приступил к своему делу. Мы не ставим конечных сроков, он ведь работает один.

– Кто вам разработал проект новой росписи храма?

– Понимаете, мы как раз ничего не меняем, а поновляем. Просто часть живописных изображений была стерта, когда все отмывали от копоти. Раньше ведь люди не знали специальных средств по уходу, терли от души. Вот что совсем стерто, пытаемся восстановить, а что сохранено – поновляем. И используем уже современные краски, конечно, не те, которые были тогда. И теперь ухаживать за росписью будет проще, не боясь ее потерять.

– Этот храм же был расписан в восьмидесятых годах прошлого века, насколько нам известно. В процессе сегодняшних работ не находили остатки старинных фресок столетней давности?

– Я в то время был настоятелем храма во имя святого благоверного князя Александра Невского, и насколько помню по фото, стены тут были практически голые – ничего не сохранилось. Если старые фрески где-то, может, и частично остались, то распознать их было невозможно. Поэтому было принято решение сделать полностью новую роспись. Это были примерно 1986-87-е годы. Сначала расписали храм Александра Невского. А потом они же работали в Вознесенском храме.

– Батюшка, и собор, и Вознесенский храм тогда расписывали в живописном стиле, близким к Васнецову и Нестерову. Вы сказали, что сами иконописные образы все сохранятся, а сохранится ли этот стиль?

– Да, стиль сохраним. Людям нравится, мы решили ничего не менять.

– А на какие средства вообще роспись ведется?

– На средства прихожан, просто на пожертвования. Нет такого крупного спонсора, который  вот взялся бы и помогал. Собираем всем миром, кто сколько сможет.

– Почему важно храмы благоукрашать росписью?

– Потому что, если голые стены в храме будут, у людей будет иное ощущение здесь, иное – искаженное, или скудное, представление о мире горнем. Не зря иконы называют Евангелием в красках. Они помогают представлять молящимся Господа, Матерь Божию и того или иного угодника Божия. Даже и когда на стенах видишь лики святых, то осознаешь, что молишься не один – а в их окружении. И не важно, сколько человек в этот момент на службе. Храм как будто наполнен.

«Мне интересна природа человека, его внутренний мир»

От иконописца зависит, какой будет роспись, что она сможет даровать прихожанам, как сумеет настроить их на молитву, помочь общению с Творцом. А потому нас и заинтересовали не только труд, но и творческий подход, и сама личность иконописца Владимира Соловьева.

– Уважаемый Владимир, не расскажете ли, над росписями в каких храмах вы уже работали в Белгородской области?

– В хуторе Раевка (Окуни) Чернянского района расписывал Свято-Троицкий храм. Потом в Долгой Поляне, когда там служил еще отец Василий Рачок. Был еще и Троицкий храм в Стрелецкой слободе, где помогал некоторые образы восстанавливать вместе с бригадой – по просьбе отца Андрея Филатова.

– Расскажите немного о себе: где учились, набирались опыта?

– Я сам родом из Острогожска. Начал стандартно: с детской художественной школы, хотя я в нее поздно пошел – только в 14 лет. Обычно туда детей лет в 8-10 отдают. Пошел зато осознанно – очень хотел сам.

Потом было Бутурлиновское педагогическое училище в Воронежской области. Параллельно, когда в армии служил по контракту, я закончил курский Худграф, заочно уже ездил на сессии. Плюс в Острогожске были старшие коллеги-иконописцы. И вот у них я постоянно что-то спрашивал, с ними постоянно консультировался, желание было огромное именно иконописью заняться.

Это интересовало меня всегда, я сам любил больше портретное изображение. Мне интересна природа человека, его внутренний мир.

Еще мне нравилось, что в иконописи много тонкой декоративной работы – природа, сооружения, оформительские элементы, узоры – и все здесь служит единому образу, единой цели и передаче смысла.

К тому же где-то приходится даже технически моменты решать: подштукатурить, подреставрировать резьбу, лепнину. Мне тоже это интересно. Вообще я занимаюсь живописью около 20 лет, а именно иконописью – 14.

– Над чем сейчас работаете?

– Над образами на северной и южной стене в притворе, когда в храм заходишь. Они связаны с сюжетами Ветхого Завета. Изображения частично утеряны. Поэтому мы с батюшкой решили, что на северной стороне будут изображены пророки. Четыре великих и восемь малых. А на южной у нас будут белгородские святые − священномученик Онуфрий, святитель Иоасаф и священномученик Никодим. С ангелочками – как знак покровительства Высших Бесплотных Сил. Да и так мы сохраняем именно академический стиль, в котором и был расписан храм.

– Почему решили сохранить стиль?

– Во-первых, люди уже привыкли, им нравится. Во-вторых, канонический стиль не подразумевает, что положено лишь только так изображать святых и сюжеты Библии и никак иначе. Самое важное, чтобы изображение воспринималось как молитвенный образ, то есть иконность присутствовала, а не картинность. Порой это очень сложно уловить, это тонкие вещи. Даже для практиков-иконописцев это трудно, именно в академическом стиле в иконописи. Это считается высшим пилотажем. Это требует долгих лет практики. Это не прямо Васнецов или Нестеров – у них скорее модерн. А тут именно академический стиль.

Далеко не во всех храмах образы одинаковы, даже в старинных. Не все они написаны канонично. Просто тут еще идет привязка к архитектуре, где-то уместен канонический стиль, а где-то, наоборот, живописный. Но все наполнены благодатью. Тогда люди были не глупее нас и умели чувствовать нужное направление в этом смысле. И это важно сохранить.

Также сохраним и цветовую гамму общую. Здесь вот в основном теплая гамма цветов, холодных мало. Есть светлые и радостные тона, а для придания торжественности − подчеркнуты образы черным или насыщенным синим.

– А как вы воссоздаете утраченные образы?

– Надо знать историю храма, знать все образы, которые сохранились, опять же, разбивку цветов. Например, этот храм Вознесенский, значит, должны преобладать небесные цвета и оттенки, а сюжеты с символикой быть им под стать. А вот, например, в Богородичном храме уже был бы акцент сделан на красные цвета в житийных образах Божией Матери.

– Как вы готовитесь к написанию?

– Традиционно стараюсь держать посты по мере сил. С молитвой приступаю к работе, конечно. Да и работать легко в храме – молитва буквально всегда звучит тут. Батюшка ведет службы, совершает требы. Легко на душе и в работе.

Когда работаю над образом какого-то конкретного святого, молитвенно обращаюсь к нему. И тогда чувствуется подъем какой-то внутренней душевной силы. Не сразу, это в процессе приходит что-то, я даже не успеваю заметить.

Особенно молитва помогает, когда долго выписывается лик. Мучаешься, не можешь подобрать форму, цвет… Не получается понять, как бы его лучше изобразить. И начинаешь молиться. Обращаешься к житию, начинаешь осознавать действительность, в которой он жил, творил. И тогда получается.

Ведь главное − вдохнуть эту молитвенность в образ, чтобы прихожане увидели не просто красивую картинку, а именно светлый лик и прочувствовали, почему этот человек – святой. Трудная работа.

– Можно ли сравнить фотографию с иконописью?

– Вполне можно. Ведь цель была – передать изображение святого, чтобы его увидело как можно больше людей.

Как писал образ Богородицы в свое время апостол Лука? Это первая икона ведь. Он писал ее в распространенном тогда стиле фаюмских портретов – как раз ближе к академическому. То есть это довольно точно переданный образ реального человека.

Потом иконопись развивалась, было влияние Греции, других культур. Иконописный портрет стилизовался и стал не совсем понятен людям, особенно современным, ведь там идет искажение пропорций, линий. Пропорции, скажем так, не совсем натуральные. Но со временем к этому привыкли, приняли за основу. Он распространился. Потом немного изменялся…

У нас древнерусский стиль не совсем похож на византийский. Мне вот нравятся наши стили Рублева и Дионисия. Они помягче, они даже чуть ближе к привычной живописи. А вот Феофан Грек писал жестко, он же с юга, темперамент другой.

Есть у нас и более северный стиль, где господствуют спокойствие, тихая строгость, умиротворенность.

− А как разработать образ, если жизнеописание святого есть, а иконы еще нет? И как создать сцену из Евангелия, например, чудес или Вознесения?

− Это уже талант художника, его мысль. С Вознесением как раз нам поможет Евангелие. Есть описание, как ученики Господа стояли, а Христос возносился, − то есть это уже физически можно представить: стоят люди, смотрят вверх, − там Господь. Господь в окружении ангелов – почему? Известно, что их пение было в этот момент, когда Он возносился. На Священное Писание опираемся, собственно, ничего сложного нет, главное представить.

Да, есть и конкретные описания образов – лицевые святцы. Они специально для иконописцев разработаны. В них собрана вся информация про внешний вид святых из разных исторических источников. Так там очень подробно описано, как святых изображать. Например, у одного мужа святого − борода седая длинная, а у другого – черная густая. И там вплоть до мельчайших подробностей: цвет ризы, обувь, предметы в руках… А если брать современных новомучеников, то сохранилось много фотографий. Но опять же, не просто скопировать все один в один с фото. Даже живописный стиль чуть изменяет лик. Главное, передать, что человек свят, что он уже не от мира сего, хотя и одной с нами крови и плоти.

***

Реставрация росписи в Вознесенском храме идет своей чередой. И хочется надеяться, что с ее завершением старый храм преобразится, станет еще уютнее и теплее, и людям, приходящим в этот дом Божий, будет легко произносить слова: «Слава тебе, Господи, за все!»

И как здесь не вспомнить мудрые слова святителя Феофана Затворника: «”…дом Мой есть дом молитвы…” (Лк. 19:46). И точно, только войди в храм, и уж влечет тебя к молитве. Все тут так расположено и так делается, чтобы располагать и содействовать молитве. Поэтому, если хочешь возгреть молитву в своем сердце, чаще ходи в храм Божий. Дома так не помолишься, как в храме. Есть такие, которые и дома тепло молятся, но если дома так, то насколько выше того в храме! Но, бывая в храме, не телом только бывай в нем, а более духом. Встань, где потише, и, видя умом Господа перед собою, изливай перед Ним свою душу. Мечтания разгоняй, забот не допускай и одному делу внимай – делу молитвы. Поднимай тяжелую душу ввысь, и тяжесть ее разбивай созерцанием Божественного. Если есть что за тобой, сними с себя покаянием и обетом исправления. Если совесть не сыта, подбавь дел самоотвержения и любви. Стоя в храме, подготавливай себя и на все время, когда будешь вне храма, не отступать от Господа мыслию, а всегда видеть Его пред собою, чтобы не подвиглись стопы твои с правого пути на неправый. От этого, когда придешь в храм, тебе легче будет держать себя в нем, как должно. А от достодолжного пребывания в храме опять легче будет тебе удержать внимание перед Господом, когда будешь вне храма…  И так пойдет все выше и выше расти твое пребывание в Господе; а больше этого чего еще желать?»

Юлия Зиновьева, Александр Гончаров

Фото Юлии Зиновьевой