«Не вернуться ли нам в Россию?..»
Читая о случаях, связанных с ювенальной юстицией в разных странах, поражаешься одинаковому сценарию, по которому действуют защитники детских судеб. Такое ощущение, что все законы и права социальных работников ювенальных органов разработаны и написаны в одном месте, вышли из-под одного пера, а затем разосланы по странам для обязательного внедрения. Финляндия, Франция, Норвегия… Совсем недавно нам стало известно о новом случае в Германии. Беды большой еще не произошло, но многодетная семья Николая и Анны Вульф (имена и фамилии изменены – прим.ред.) уже оказалась «под колпаком» школьной администрации, потому что дочка написала в сочинении, что у «нее плохое настроение». Учительница и директор сделали далеко идущие выводы, и теперь малейшая оплошность или неудачное стечение обстоятельств могут привести к лишению родительских прав.
Николай и Анна Вульф приехали в Германию вместе с родителями из Советского Союза в начале 90-х годов прошлого века. Уже с конца восьмидесятых происходило массовое переселение этнических немцев на свою историческую родину. Немцы по рождению, они по языковой, культурной и морально-этической традиции все-таки оставались русскими людьми. Общая советская система воспитания закладывала и общие мировоззренческие установки. Покинув страну, где они родились и сложились как личности, и поселившись в Германии, русские немцы почувствовали себя на чужбине: иной менталитет, иные традиции плюс негативное отношение коренных немцев к приезжим. Тут как в пословице: «не та мать, что родила, а та, которая воспитала».
И все-таки переживать боевые 90-е в Германии было значительно спокойнее, чем в России. Подрастая, дети быстро усваивали правила и поведенческие нормы немецкого общества, но создав семью, во многом стали следовать принципам воспитания, усвоенных еще в России. В конечном итоге это и привело к тем неприятным последствиям, о которых рассказали Николай и Анна при личной встрече корреспонденту «Православного Осколья», когда приехали в Старый Оскол к друзьям.
– В нашей семье трое детей. Младшему сыну семь лет, – повествует Николай. – Все дети учатся в школе. Недавно со старшей дочкой Лизой произошла неприятная история. На уроке она получила плохую отметку. На следующем занятии ученикам предложили написать сочинение о том, как прошел у них сегодня день. Девочка искренне поведала, что день нерадостный, и настроение у нее плохое. Учительница забила тревогу и начала расспрашивать дочку, к беседе подключилась ее одноклассница. Подружка, решив, что делает благое дело, объяснила, что Лизин папа, то есть я, очень строгий, он будет сильно ругать ее за плохую отметку и, возможно, бить ремнем, о котором она когда-то слышала от Лизы. Учительница в ужасе от услышанного (а в Германии с 2002 года запрещены телесные наказания) повела девочек к директору, который учинил допрос с пристрастием. Я подозреваю, что он задавал вопросы даже на тему сексуальных домогательств со стороны отца. В результате учительница пообещала, что придет к нам домой.
– Вообще в Германии родители сами должны приходить в школу на встречу с учителями, – подключается к разговору Анна. – Исключительный случай, если классный руководитель посещает ученика дома. День и время встречи заранее оговариваются. А тут без предварительного звонка к нам в дом пришли преподаватель и директор. Первая фраза прозвучала так: «Мы пришли помочь вашему ребенку и вам». Меня эти слова очень напугали. Они стали расспрашивать, как отец обращается с детьми, как наказывает. Объяснение, что в детстве нас родители тоже шлепали за шалости, и из нас выросли неплохие люди, в Германии не воспринимается.
– В нашей семье, конечно, никаких физических расправ нет, – продолжает Николай. – Но запреты в качестве наказаний существуют. Запрещаем смотреть телевизор или играть на компьютере. Хотя, как сказал директор, и эти меры воспитания недопустимы по принятому закону, возможно только моральное воздействие через слово, внушение, убеждение. Но для маленьких детей словесные внушения часто недостаточны. Когда Лиза была в детском саду, я как-то сказал ей про ремень: если она не будет слушаться, то может с ним познакомиться. Обычная родительская угроза, которая в действительности никогда не применялась. Видимо, Лиза поделилась с подружкой этим фактом, и через несколько лет воспитательная мера обернулась против нас. Директор взял с меня обещание, что детей я пальцем не трону. Он строго предупредил, что если узнает о факте насилия (шлепок по мягкому месту тоже относится к насилию), то сообщит о нашей семье в Югендамт – немецкую службу по делам защиты детей, и нас лишат родительских прав.
Система образования в Германии двухступенчатая. Уже в начальной школе детям объясняют права, которые те имеют в семье; про обязанности по отношению к родителям и педагогам – ни слова. С телефоном доверия малышей знакомят еще в детском саду. Входя в юношеский возраст и желая избежать контроля за своими действиями со стороны родителей, подростки часто принимаются за шантаж: звонят в органы опеки и сообщают о насилии или формах запрета со стороны родителей. Работники Югендамт реагируют быстро: приезжают в школу и забирают детей в интернаты, где те пользуются неограниченной свободой.
О подобных случаях насилия со стороны взрослых постоянно сообщается в СМИ. Николай много раз слышал о таких вещах по телевидению, читал в газетах, но никогда не думал, что и он может отказаться в числе «родителей-насильников».
Можно сказать, что семье Вульф еще повезло: директор проявил гуманность и не сообщил по инстанциям, по сути, совершил должностное преступление. Учитывая, что перед ним выходцы из России, он предупредил, чтобы родители со своими нормами и принципами воспитания были поосторожнее. Тут Германия, где уже давно безраздельно властвуют ювенальные органы.
Как пишет в своей книге «Россия – последний бастион» В.Меркер, российский немец, много лет проживший в Германии, Югендамт – эта организация, которая неподконтрольна никому, даже криминальная полиция старается обходить ее стороной. Социальные работники, получив информацию, что ребенку в семье угрожает опасность, которая трактуется очень широко, вызывают полицию и безо всяких ордеров изымают ребенка и направляют его в приют или приемную семью. Вернуть дитя обратно практически невозможно.
Николай и Анна сейчас в большем замешательстве: как воспитывать детей, какие формы воздействия использовать? Запреты недопустимы, поставить в угол – насилие, шлепнуть за хамство и непослушание – подписать себе приговор, а вдруг расскажут сердобольным друзьям-подружкам, которые настучат учителям и директору. Ведь доносительство в Германии является добродетелью: соседи обязаны «фискалить» друг на друга. Такое отношение к ближнему подается в СМИ как доблесть и забота о нем и государстве.
Родители, чтобы не потерять своих детей, должны стать рабами их прихотей. О каком воспитании, вразумлении и научении ребенка тогда может вестись речь? Тем более, что в Германии падение нравов развивается весьма стремительно, растление детей начинается еще со школы с помощью уроков «про это». Как рассказал Николай, в их городе постоянно устраиваются гей-парады, чиновники самых больших рангов без стеснения признаются, что принадлежат к определенным секс-меньшинствам. Принципы семьи нивелируются, зато пропагандируется все, что противоречит нравственным христианским нормам. Идеологией Германии, как и большинства западных стран, давно стала толерантность, которая трактуется как вседозволенность. На государственном уровне толерантность – терпимость к греху – превращается в тоталитаризм, который не позволяет человеку противодействовать злу. Под прикрытием толерантности христианские принципы жизни замещаются сатанинскими. И пятая заповедь о почитании детьми родителей переворачивается в свою противоположность: о послушании родителей своим детям. Долго ли просуществует мир с такими перевернутыми законами бытия?
Николай и Анна всерьез подумывают: а не вернуться ли им обратно в Россию? Тем более, что сохранено российское гражданство. Конечно, терять приобретенное положение и привычный комфорт не хочется, но когда речь идет о потере детей – разве есть выбор? Кто-то Россию считает последним оплотом, который сдерживает сатанинские программы. Но из истории мы знаем, что падают и самые укрепленные бастионы. Современная Россия не из их числа.
Светлана Воронцова
Постскриптум. Когда готовился материал о действиях ювенальных органов в Германии, президент России Владимир Путин 1 июня подписал указ о Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012-2017, а Совет Федерации приступил к формированию Национального плана действий в интересах детей Российской Федерации, который практически узаконивает ювенальную систему в нашей стране: «…В Российской Федерации должна быть сформирована система, обеспечивающая реагирование на нарушение прав каждого ребенка, включая диагностику ситуации, планирование и принятие необходимого комплекса мер по восстановлению и обеспечению соблюдения прав ребенка».