«Не имеющий любви и Бога не имеет»
Древний Карфаген в Северной Африке, основанный финикийскими выходцами из Тира, долгое время был соперником Римской империи. В результате Третьей Пунической войны (началась на рубеже 149 и 148 годов, завершилась весной 146 года до Р. Х.) он был захвачен римлянами, разрушен до основания, а земля на его месте посыпана солью, в знак того, что здесь больше никто селиться не должен. Но спустя столетие его возродили сами победители, уж слишком выгодным для торговли и мореплавания являлось расположение города.
Сейчас турист, приезжающий в Тунис, в пригороде столицы этого арабского государства легко может посетить развалины Карфагена, прекратившего окончательно свое существование в VII веке от. Р. Х. Конечно, экскурсовод обязательно расскажет иностранцу, мол, здесь когда-то прогуливался легендарный полководец Ганнибал, но вот о том, что в городе молился, жил и принял мученическую смерть за веру Христову Фасций Цецилий Киприан – один из великих христианских святых отцов и учителей Церкви III столетия от Р. Х. – вам поведают не всегда…
О биографии священномученика Киприана Карфагенского известно не столь уж и много. Считается, что на свет Божий он появился около 201 года от Р. Х. Имена его родителей не сохранились, но они принадлежали к знатному и богатому роду, имевшему дома в Карфагене и владения в сельской местности, приносящие изрядный доход.
С детских лет Киприан ни в чем не знал нужды. И родители постарались дать своему сыну наилучшее образование. Впрочем, учиться Киприан любил и в итоге приобрел весьма доходную профессию ритора и оратора, а потом еще и занялся юридической практикой, исполняя обязанности адвоката (по современной классификации).
После смерти отца и матери он унаследовал все имущество, да и работа приносила ему хорошие выплаты, почет и уважение у горожан. Казалось бы, живи и радуйся! Все, что можно приобрести за деньги, Киприан имел. Но думающему человеку виделось, что судьба его течет в неправильном русле. Вероятно, он потерял и сам смысл жизни. Ни философия, ни языческие культы утешения не давали. И тут Господь послал Киприану друга – христианского священника Цецилия, который стал добрым наставником для мечущейся души.
Крещение Киприан принял после 44 лет. И вот что он сам писал об этом событии: «Когда я был окружен тьмой язычества и в нерешимости сердечной блуждал умом своим, не находя ни в чем успокоения, для меня казалось совершенно невозможным оставить прежнюю греховную жизнь и сделаться истинно добродетельным человеком. Я не мог представить себе, чтобы живоносные воды крещения могли омывать грехи и возродить человека для новой жизни в Боге. Возможно ли, размышлял я сам с собою, чтобы вдруг искоренилось столько привычек, которые перешли в самую природу, чтобы закон греха потерял силу над сердцем, которое питалось беззаконием; чтобы из человека слабого, преданного греху от юности, сделался новый человек, любящий и делающий одну правду; и чтобы все сии чудеса совершились в той же бренной плоти, которая была источником зла, пищей разврата, седалищем диавола? В сих мыслях, я считал излишним всякое покушение против греха, во мне живущего; ненавидел его и мирился с ним, как с непобедимым противником; желал быть добродетельным и полагал навсегда оставаться в области греха… Но когда свет благодати проник в мрак, окружавший мою душу, и я ощутил в сердце своем присутствие Божественной силы, все сомнения исчезли, благие намерения укрепились, святые надежды ожили, невозможное сделалось возможным, и дух мой, окрыленный верой, подобно орлу воспарил над бездной собственного растления».
Свое имущество Киприан раздал бедным, сам же полностью погрузился в мир христианского доброделания и аскетики. Через год или полтора его рукоположили во пресвитеры. Христиане Карфагена искренне полюбили Киприана за его образ жизни, желание помочь ближнему и верность Сыну Божиему. После ухода ко Господу епископа Карфагенского Доната в 249 году христианская община избрала на вдовствующую кафедру Киприана. Надо сказать, что сам святой не полагал себя достойным архипастырского служения, но народ блокировал все входы в дом, где проживал он, и выпустил только для пути в храм, где и свершилось рукоположение.
Годы епископства Киприана Карфагенского пришлись на период гонений на христиан сразу же при нескольких языческих императорах Древнего Рима: Декии, Требониане Галле и Валериане. Бедой для Карфагена явился и приход чумы.
В этих условиях многие христиане испугались мучений и гибели и принесли жертвы идолам. Возникла проблема о возвращении их в Церковь.
Последовали расколы. Сохранить церковное единство оказалось насущной задачей. Святой Киприан с ней справился. Соборы Церкви, созванные по слову святого, сумели все разрешить.
В случае же непримиримых раскольников и еретиков епископ Карфагена выступал как яростный и честный обличитель: «Враг изобрел ереси и расколы, чтобы ниспровергнуть веру, извратить истину, расторгнуть единство. Кого ослеплением не может удержать на ветхом пути, того сводит в заблуждение и обольщает путем новым. Восхищает людей из самой Церкви и, когда они видимо приближались уже к свету и избавлялись от ночи века сего, снова распростирает над ними, не ведомо им, новый мрак, так что они, не придерживаясь Евангелия и не сохраняя закона, называют, однако же, себя христианами и, блуждая во тьме, думают, будто ходят во свете».
Именно святому Киприану принадлежит мысль, актуальная для всех христиан вне зависимости от периода истории: «Тот не может уже иметь Отцом Бога, кто не имеет матерью Церковь. Находящийся вне Церкви мог бы спастись только в том случае, если бы спасся кто-либо из находившихся вне ковчега Ноева».
Киприан был обеспокоен и поведением верующих, невольно поддававшихся соблазнам языческого мира. Святой резко выступает против тяги к языческим театрам, гладиаторским боям, скачкам и т. п.: «Запрещено смотреть на то, что запрещается делать. Говорю, Писание осудило все роды зрелищ, когда отвергло мать всех игрищ – идолослужение, от которого произошли все эти чудовища суеты и легкомыслия. Ибо какое зрелище без идола? Какое игрище без жертвоприношения?..
Для казни человека выкармливается дикий зверь, чтобы он как можно свирепее неистовствовал пред взорами зрителей: искусник учит зверя, который, может быть, был бы гораздо смирнее, если бы хозяин не учил его свирепствовать. Умолчу о других предметах, похваляемых идолослужением…
Но когда я коснусь бесстыдных шуток сцены, то мне стыдно и передавать о том, что там говорится, стыдно и осуждать то, что там делается, – осуждать строфы из басен, хитрости прелюбодеев, бесстыдство женщин, шутовские игры, гнусных скоморохов, самых даже почетных отцев семейств, то приходящих в оцепенение, то выказывающих любострастие, – во всем оглупевших, во всем бесстыдных…»
Не обходит вниманием епископ Киприан и поведение христиан в быту: «Девы – это цвет церковного отростка, высокое украшение благодати духовной, природа веселая, чистое и неповрежденное создание хвалы и чести, образ Божий, соответствующий святости Божественной, – это светозарнейшая часть стада Христова…
Не имеющие мужей, а, следовательно, и побуждений к угождению им, должны пребывать непорочны и чисты не только по телу, но и по духу. Неприлично девственнице для украшения лица своего прибегать к изысканной прическе волос и тщеславиться своим телом и его красотою…
Притом же когда ты, роскошно и пышно наряжаясь, открыто являешься в народные собрания, обращаешь на себя взоры юношества, увлекаешь за собою вздохи молодых людей, питаешь в них похоть любострастия, воспламеняешь ко греху; то хотя бы сама ты и не погибла, но потому, что тем губишь других и как бы мечом или ядом становишься для тех, которые на тебя смотрят, – ты не можешь уже оправдать своей духовной чистоты и целомудрия. Самый наряд твой наглый и убранство твое бесстыдное изобличают тебя, и ты не можешь уже считаться в числе отроковиц и дев Христовых…»
Святой Киприан Карфагенский проповедовал в эпоху, когда христианские Церкви возвышались редкими островами среди языческого океана. Но и православным верующим XXI столетия не надо обольщаться, мы тоже обретаемся посреди языческого и около языческого моря. А потому поучения Киприана не потеряли значения и для нас, хотя с его мученической кончины в 258 году, когда он был усечен мечом за веру Христову, пронеслось над землей более 1700 лет.
Голос святого звучит через пространство и время: «Не имеющий любви и Бога не имеет». И еще наше сердце слышит важнейшие слова его: «Христос захотел быть тем, чем есть человек, чтобы и человек мог быть тем, чем есть Христос… Христиане! И мы будем тем, чем является Христос, если будем подражать Христу».
Александр Гончаров
