Монастырь: в поисках себя
Подходит к концу 2024 год. И мы невольно вспоминаем, какие перемены в духовной и культурной жизни общества произошли за это время. Конечно, в 2024-м все слышали о «возвращении к духовным истокам», «повороте государства к Церкви». Насколько это реально произошло – судить трудно. Но один из последних трендов, широко озвученных в обществе, нас действительно зацепил.
Поводом для написания этого материала стало устремление современной молодежи в обители. Всплеск интереса к монастырской жизни отметили в первую очередь в светской прессе. Как сообщали авторы разных изданий, молодые люди поселяются на несколько недель в монастырях в качестве трудников, чтобы таким образом поправить свое ментальное здоровье – без лекарств и дорогих психологов. Этому течению журналисты дали броское название «монастыринг».
Опять же, мы не знаем, насколько это в действительности распространено – вряд ли такая статистика ведется. Но на наш взгляд, это замечательный повод поговорить о паломничестве к святым обителям и монашеском делании. В этой связи мы решили обратиться к священнослужителям – представителям «белого» и «черного» духовенства. Наши респонденты, конечно, с улыбкой восприняли новомодный термин «монастыринг», но охотно рассказали о том, как впервые побывали в обители, чем притягательно иноческое уединение и может ли одна поездка изменить жизнь.
Священник Павел Гамандий, клирик Александро-Невского кафедрального собора г. Старый Оскол, духовник православного братства во имя святого Александра Невского
Я на подобного рода тенденцию смотрю весьма позитивно. Я сам неоднократно ездил по монастырям в качестве паломника и в одной из таких поездок познакомился со своей супругой. Несколько раз я посещал в качестве трудника небольшие, малоизвестные, находящиеся на стадии восстановления обители. Об этих моментах своей жизни я вспоминаю с особенной теплотой и благодарностью к Богу. Мне бы хотелось, чтобы подобные чувства сопровождали и других молодых людей, поэтому я позитивно и отношусь к тому, что интерес среди молодежи к монастырской жизни растет. Однако важно помнить, что в каждом благом деле самое главное – это рассудительность.
Среди наших молодых прихожан и даже среди моих друзей есть те, кто регулярно совершает паломнические поездки по монастырям. Некоторые таким образом хотят душевно отдохнуть, общаясь с иноками. Но есть и те, кто по зову сердца занимается восстановлением древних храмов и монастырей. В большинстве своем все получают позитивный опыт и потом с ностальгией вспоминают о своей поездке в монастырь.
Исключения бывают только в тех случаях, когда человек едет в монастырь, в действительности не понимая, куда он едет и зачем. У некоторых людей очень искаженное представление о монастыре и монашеской жизни, ничего общего не имеющее с реальностью. Чтобы не быть разочарованным, не нужно очаровываться. Для этого нужно понять особенность русского монашества. C начала XVI века ведется спор относительно того, каким должен быть монастырь. Есть так называемые «нестяжатели», которые считают, что монастырь должен быть бедным и монахи не должны иметь никакого имущества, так как смысл жизни служителя Церкви – не в обильных запасах, а во Христе. И есть «стяжатели», которые говорят, что монастырь должен заниматься широкой просветительской и благотворительной деятельностью, поэтому необходимо отстаивать право монастырей на владение землей и имуществом. До сих пор у нас есть как крайне бедные монастыри, так и весьма богатые. Если у вас есть желание помолиться в тишине, попробовать скудную монашескую пищу и ощутить на себе тяжелый монашеский труд, то лучше ехать в малоизвестный бедный монастырь в какой-нибудь глуши, где практически нет насельников. Если вы хотите полюбоваться великолепной архитектурой храмов, послушать прекрасное монашеское пение, получить эстетическое наслаждение, то лучше поехать в крупный, особо значимый монастырь – лавру.
Не стоит питать иллюзий и относительно самих монахов и их «прозорливости» или «чудотворения». Монах – значит, один, человек принявший на себя обет одиночества ради общения с Богом. С монахом интересно поговорить о молитве, посте и созерцании Бога. Но говорить о семье, о взаимоотношениях мужа и жены – неправильно и неразумно. Поэтому не стоит надеяться на то, что если вы попадете к незнакомому монаху-священнику на исповедь и расскажете о своих трудностях в мирской жизни, то этот «прозорливец» сразу решит все ваши проблемы. Исповедоваться желательно у того священника, который вас хорошо знает и которому вы доверяете.
Игумен Агафангел (Белых), настоятель Свято-Троицкого архиерейского подворья в селе Новотроевка Корочанского района
Первый монастырь в моей жизни «случился» в 1990 году. Это была Оптина пустынь, которую недавно вернули Церкви.
Я тогда жил в Москве. Было модно среди нашей тусовки интересоваться религией, философией. А тут – такой известный монастырь всего в нескольких часах езды открылся. Все ездили, и я поехал. Прожил там несколько дней. Впечатление осталось очень доброе. Потом уже, в середине 90-х, когда я переехал в Белгород и учился в семинарии, ездил на каникулах в Рыльск, в Коренную.
Первым примером монашеского делания был настоятель прихода в Калининградской области, где я когда-то жил, – игумен Тихон. Огромное влияние на меня оказала и староста этого прихода. Она не была монахиней, хотя все к ней обращались не иначе, как мать Анна. Но она очень любила монастыри и монахов, ходила в черном сама и часто говорила: «Хоть бы один кто-то из наших пошел в монахи». Это было в 90-х, в храмы приходило много новых людей. У нас было полно молодежи. Из нашего прихода вышло несколько священников, но в монахи пошел только я. Но сам постриг я принял в 33 года, в 2002 году…
Что касается новости про стремление молодежи к жизни в монастырях, я лично не вижу такого пока нигде. Думаю, это такие журналистские штучки, – говорю уж как есть. Но в любом случае важно, чтобы это не было имитацией, модой. Важно, чтобы это было следствием реального духовного поиска истины. Христос есть истина, и Он, несомненно, не оставит тех, кто Его искренне ищет.
Монах Илия (Каунников), писатель, краевед, г . Новый Оскол
Я отнюдь не мечтал о монашестве с младых ногтей, как это пишется порой в житиях многих подвижников, но все-таки посещение обители сыграло важную роль в моей жизни. Я рос в верующей семье. Моей первой выученной молитвой была «Отче наш». Я ходил в воскресную школу, алтарничал при храме. И с этого алтарничества и началась моя «монашеская жизнь»: в возрожденные и открытые пещеры Холковского монастыря по особому графику ездило духовенство для совершения богослужений. Меня, еще школьника, брали с собой в качестве пономаря. Конечно же, через несколько лет, когда Холковский монастырь был открыт и в нем уже существовала братия, мне стала интересна их жизнь. Меня взяли на неделю в качестве помощника монастырского пономаря. Это было в сентябре 2003 года. Тишина и молитва тогда меня очень впечатлили. Через некоторое время я снова попросился в монастырь, но уже на месяц. А затем и стал послушником, все так же неся послушание пономаря и ризничего. Собственно, постриг в монахи надо мной был совершен в Рождественский пост 17 лет назад.
Молодежь всегда стремится к чему-то новому, открывает постепенно для себя эту жизнь. И мне, несомненно, очень приятно слышать, что молодежь открывает для себя монастыри как места именно духовности и едет туда не просто в экскурсионные туры. Тем более современные монастыри не так уж и удалены от мира, как монашеские обители древности. В нашем третьем тысячелетии почти невозможно жить в лесу или на болоте: везде проведены дороги, вездесущие спутники показывают расположение любого жилища, а без документов и вовсе жить не получится. Да и блага цивилизации есть также в каждом монастыре, городском либо сельском: холодная и горячая вода, электричество, мобильная связь, интернет, небольшой автопарк.
Многие монастыри присутствуют в медиапространстве, проводят культурные мероприятия. Зачастую и отдельные монахи, проживая вне монастырских стен, несут епархиальные послушания. Сокровенным от остального люда, как от мирян, так и от братии, остается лишь внутренняя жизнь, духовная брань: никто не должен знать о твоем личном подвиге, кроме духовника.
Конечно же, среди монастырской братии встречается довольно много разного народа. Кто-то ищет духовной жизни, кто-то прячется от суеты и проблем, а кто-то ищет и временную крышу над головой. Из этих людей одни остаются в обители надолго, найдя в ней родной дом, а другие покидают навсегда. Но из среды молодежи, как тогда, так и сейчас, в монастырь идет очень маленький процент. Если молодые люди и принимают монашество, то в основном это либо воспитанники семинарий, готовящиеся через небольшое время после пострига принять и священный сан, либо послушники известных крупных монастырей. В провинциальных монастырях встретить молодежь среди братии случается очень редко: в основном молодые люди приезжают на короткий срок как паломники.
Поэтому хочу адресовать доброе пожелание самим монахам – делиться с подрастающим поколением своей любовью, мудростью, знанием жизни, – именно эти молодые люди, пока простые паломники, трудники, являются будущим России.
Священник Иоанн Дворядкин, клирик Сергиевского храма г. Старый Оскол, автор телеграм-канала «Паломничная» (t.me/palomniku)
Лично я не заметил какого-то повышенного интереса к паломническим поездкам со стороны именно молодых людей. Старшеклассники и студенты, которые отправляются с нами в паломничество — это, как правило, дети, племянники или внуки других участников группы.
Как мне кажется, явление, о котором мы говорим, необоснованно распиарено и «массовый уход молодежи в монастыри» существует только в соцсетях и на страницах прессы.
Совсем недавно обычное паломничество или непродолжительное пребывание в монастыре называли «ретритом» («уединение», «удаление от общества»). Сейчас появилось новое слово – «монастыринг». Если мы отвлечемся от терминологии, то окажется, что под этими понятиями скрывается привычное для всех нас трудничество при монастыре.
Трудники занимаются тем, что живут и работают в монастырском ритме, но при этом не дают никаких монашеских обетов, не отказываются от жизни «в миру» и, как правило, находятся в монастыре недолго. Распланированный и достаточно строгий распорядок дня в монастыре позволяет человеку уйти от накопившихся проблем и задач, хаоса и суеты, что-то понять о Боге, о себе, проще говоря, перезагрузиться.
В этом смысле «монастыринг» не является чем-то принципиально новым. Единственное противоречие с трудничеством может возникнуть тогда, когда человек начнет активно рассказывать о своих «монастырских подвигах» в соцсетях. Это просто нелогично – искать уединения в монастыре и одновременно вести оттуда репортаж!
Можно ли получить духовную помощь от такого формата времяпрепровождения? Зависит сразу от двух условий: от мотивации самого человека, который приходит потрудиться в монастырь, и от того, кто и как его встречает в этом самом монастыре.
Подростком и студентом я самостоятельно ездил по святым местам, иногда меня, как паломника, привлекали к какой-то несложной работе в монастыре. Тогда я не думал об этом как о возможности ухода от суеты или перезагрузке. Скорее просто хотелось прикоснуться к настоящей монашеской жизни и «заглянуть» за таинственные стены монастырей. В любом случае можно смело сказать, что «монастырингом» я увлекся давно. Следующий этап – «болотинг» и «избинг».
Подготовила Юлия Зиновьева
