Крепость и крепостное право

19 февраля 1861 года в России было отменено крепостное право

В интернете мне случайно попалась шуточная запись этакого свойства: «Я предлагал монархистам пойти ко мне в крепостные. Они отказались». Юмористические фразы некоего современного антимонархиста, по его идее, должны были продемонстрировать тонкость ума и изворотливость сего товарища.
На самом деле же произошел показ откровенного исторического невежества.
Ни в коей мере не защищая крепостное право, хотелось бы сказать, что анекдотическое понимание русской истории является подлинным бичом нашего времени. А между тем, прошлое определяет и настоящее, и вероятное будущее. Глумясь над прошлым, нельзя более или менее здраво распознавать настоящее и, конечно же, хоть как-то нормально планировать развитие общества и государства.
19 февраля (3 марта по новому стилю) 1861 года в России действительно было отменено крепостное право. Освобождению от неволи подлежало примерно 15-20 процентов крестьян. Остальные давно уже не были в числе крепостных.
Историки путаются, с какой собственно даты начинать отсчет существования крепостного права на Руси. Четкого понимания и ответа на это нет. Одни предполагают его наличие еще в XI веке, другие связывают крепостное право и закрепощение крестьян с законом от 1592 г., то есть с отменой «Юрьева дня» и запретом хлеборобу переходить от помещика к помещику. Но, наверное, самой популярной является точка зрения, что крепостное право окончательно было оформлено Уложением царя Алексея Михайловича от 1649 года.
Мне представляется верным иное мнение, не столь уж и известное. Россия, Русь всегда стояла как крепость на постоянном осадном положении. С Запада шли одни завоеватели, с Востока по Великой Степи двигались другие. А уж если крепость на осадном положении, то и все обороняющиеся каким-то образом прикреплены к своим обязанностям.
На Руси все сословия делились на два вида: служилые и тягловые. Служилые так и служили до смертного конца, либо в сражениях, либо от старости. Тягловые же несли тягло – платили налоги, обеспечивали служилые сословия всем необходимым и т. д.
Тягловых на войну никто отправлять не собирался. В крепости по имени Русь одни оплачивали свой долг кровью, другие – трудом. Так что современный шутник, возжелавший крепостных, сам бы оказался не в роли праздного барина, попивающего кофей на веранде помещичьего дома, но в роли дворянина, которому предстоит сложить буйную голову при отражении польско-литовской или же крымско-татарской армады.
Тип праздного барина – это очень позднее явление, конца XVIII столетия, когда по указам императора Петра III и императрицы Екатерины II дворянство получило право не служить «по смерть», но теперь уже спокойно ничем не заниматься на благо страны. Хотя обязанности в отношении крестьян с дворян никто не снимал: кормить в голодные годы, строить дороги, школы и храмы для сельской округи, платить недоимки за должников государству, да и много еще какие. И знаменитая изуверка Салтычиха была исключением из правил. Обычным помещиком же считался, например, полководец Александр Васильевич Суворов, который считал, что преуспевающий крестьянин (и обязательно женатый!) барину чрезвычайно полезен.
XVIII век – это и есть разгул того крепостного права, о котором так красочно повествуют учебники истории. И, действительно, людей продавали как скот. Но это рабское право просуществовало не столь долго, около 50 лет. Хотя по социологическим меркам это время жизни по крайней мере двух поколений.
Ограничивать крепостничество начали сами русские монархи. Все же XVIII век – это «золотая эпоха дворянства», когда дворянская гвардия ставила и свергала монархов по своей прихоти. Любопытно, что образованные дворяне, зачитываясь произведениями философов-просветителей и рассуждая о недостойности рабства, не очень-то и спешили освобождать своих крепостных. Русские же цари (впрочем, большей частью все же царицы) вынужденно расплачивались за возведение на трон землями с крепостными крестьянами. Но как только появилась возможность изменить, пусть и совсем мало, положение дел, монархи Российские взялись за поэтапное освобождение крестьян. Первыми на этом пути стали императоры Павел Первый и Александр Первый. Павел Петрович ограничил барщину и произвол помещиков, а Александр Павлович издал указ в 1803 г. «О вольных хлебопашцах», позволявший отпускать крестьян на волю по согласию с помещиком.
Русские правители четко осознавали, что Россия вышла из положения крепости осажденной, следовательно, и нужды в особом закреплении сословий теперь не имелось. К тому же само крестьянство это тоже осознало, и несправедливость ему показалась просто вопиющей. Знаменитое восстание Пугачева было, помимо иных причин, прежде всего реакцией на нее.
Мятеж дворян-«декабристов» в 1825 году правительство подавило. Очень любят рассказывать о том, как «декабристы» любили народ и мечтали дать свободу крестьянам. Однако, как оказалось, из доставленных на первый допрос дворян-бунтовщиков «освободителей» не нашлось. Поэтому-то генерал-лейтенант А. Х. Бенкендорф, герой Отечественной войны 1812 г. и будущий шеф жандармов, имел право сказать: «Вы утверждаете, что поднялись за свободу для крепостных и Конституцию? Похвально. Прошу тех из вас, кто дал эту самую свободу крепостным – да не выгнал их на улицу, чтобы те помирали, как бездомные собаки, с голоду под забором, а отпустил с землей, подъемными и посильной помощью – поднять руку. Если таковые имеются, дело в их отношении будет прекращено, так как они действительно поступают согласно собственной совести. Я жду. Нет никого? Как странно…»
При правлении императора Николая I количество крепостных в России снизилось до 35 процентов (около 1845 г.).
И вот что интересно, крепостных крестьян в России никогда нельзя было обвинить в пресловутом «рабском духе». Крепостные – не холопы и четко знали, что православный человек – лишь раб Божий и ничей другой. Да и экономически русские крепостные совсем не напоминали зависимых крестьян Европы. Недаром Александр Сергеевич Пушкин от лица вымышленного британца оформил следующее высказывание: «Вообще повинности в России не очень тягостны для народа: подушные платятся миром, оброк не разорителен (кроме в близости Москвы и Петербурга, где разнообразие оборотов промышленника умножает корыстолюбие владельцев). Во всей России помещик, наложив оброк, оставляет на произвол своему крестьянину доставать оный, как и где хочет. Крестьянин промышляет чем вздумает и уходит иногда за 2000 верст вырабатывать себе деньгу. И это называете вы рабством? Я не знаю во всей Европе народа, которому было бы дано более простора действовать. …Ваш крестьянин каждую субботу ходит в баню; умывается каждое утро, сверх того несколько раз в день моет себе руки. О его смышлености говорить нечего… Взгляните на него: что может быть свободнее его обращения с вами? Есть ли и тень рабского унижения в его поступи и речи? Вы не были в Англии? …То-то! Вы не видали оттенков подлости, отличающей у нас один класс от другого…»
Крепостное право Александр Второй отменил в 1861 году, а через 20 лет его убили террористы-революционеры. Как же отреагировало русское крестьянство? Совсем не так, как надеялись «народовольцы»: «Баре бешенствуют на то, что царь народу свободу дал. Оттого и взорвали бонбой. Против Бога идут».
Человеку XXI века подобная фраза покажется полуграмотной. Пусть так. Но она преисполнена глубокого здравого смысла, которого не хватило в 1917 году. Не хватает его и сейчас. Иначе бы мы серьезно интересовались своей историей, а не сказками о ней.
Боже, помилуй нас, грешных.

Александр Гончаров