Иван Ильин. «Быть русским»
Рассказывать что-либо о каком-нибудь полководце, актере, поэте, спортсмене или путешественнике всегда проще, чем о философе. Ныне философией интересуются мало, полагая, что она занимается предметами, значительно отдаленными от нашего быта и реальной жизни. Философов же традиционно представляют как людей «не от мира сего», пишущих и говорящих нудно и непонятно, так и сыпящих терминами, от которых у обычного человека ум раскисает и плавится. Что же? В этом есть доля истины.
Но сама история отлично показывает, что нет ничего практичнее, чем добротная идея, вырастающая из философских штудий.
Долгое время в нашей стране имя философа, правоведа, писателя и религиозного мыслителя Ивана Александровича Ильина (28.03/10.04.1883, Москва, Российская империя − 21.12.1954, Цюрих, Швейцария) находилось под запретом. На то были, скажем прямо, весомые основания. В эпоху советской власти труды Ильина никак не могли дойти до читателей по вполне прозаическим причинам. В СССР господствовали атеизм и материализм, а Иван Александрович был православным философом и идеалистом. В Стране Советов славились «красные», победившие в гражданской войне начала XX века, а он поддерживал Белое движение. О 1917 годе и Великом Октябре Ильин говорил так: «В час великой исторической растерянности русский народ был совращен, завоеван и порабощен антинациональными отбросами международной и своей собственной интеллигенции». Уже из сего понятно, что далее спецхрана в «Ленинке» труды Ивана Ильина уйти не могли. Работы его стали возвращаться в Россию только после «перестройки», в конце 80-х годов прошлого столетия. И оказалось, что философ-то понимал многое из того, что с нами происходило, да и еще и готовилось приключиться. Советский Союз к 1991 году подошел в состоянии полураспада. И чего уж греха таить, большое количество граждан совсем не возражало, чтобы советское государство развалилось и каждый народ стал жить-поживать да добра наживать в собственном уютном национальном домике. Ивана Александровича же либо не успели прочесть, либо не захотели. А он предупреждал, руководствуясь православным мировидением, философской методологией и простой формальной логикой: «Страна вскипит жаждой мести, крови и нового имущественного передела… В этом мнении встанут десятки авантюристов, из коих три четверти будут «работать» на чьи-нибудь иностранные деньги, и ни у одного из них не будет творческой и предметной национальной идеи». Теперь-то мы видим, что Ильин был прав: и авантюристы пришли, и национализмы тоже, основанные на ненависти, а не на «предметной национальной идее». Попробуйте сейчас сказать, что Иван Ильин ошибался, особенно в этом: «Подготовляемое международною закулисою расчленение России не имеет <за собою> ни малейших оснований, никаких духовных или реально-политических соображений… Мы знаем, что западные народы не разумеют и не терпят русского своеобразия. Они испытывают единое русское государство как плотину для их торгового, языкового и завоевательного распространения. Они собираются разделить всеединый российский «веник» на прутики, переломать эти прутики поодиночке и разжечь ими меркнущий огонь своей цивилизации».
Откуда же явилось подобное понимание у И. А. Ильина? Из самой его жизни и веры, конечно. Иван вырос в семье многодетной (пятеро детей) и строго православно-христианской, хотя его мама и была немкой-лютеранкой, перешедшей в Православие.
Дворянский род Ильиных отнюдь не относился к древним. Дворянство прадед Ивана Александровича выслужил при императоре Павле I в 1796 году. Кстати, он и оставил своим потомкам наставление, в котором советовал приобретать знания, изучать иностранные языки, служить Отечеству и никогда не отступать от Бога и Церкви. Иван об этом ведал и советами предка не пренебрег. Так что рассуждение Ильина о том, что «…рассудок без любви и без совести, не укорененный в живом созерцании Бога, есть разновидность человеческой глупости и черствости, а глупая черствость никогда еще не делала людей счастливыми», может быть, идет и от родовых корней.
Судьба Ивана Ильина отнюдь не была безоблачной. Учеба на юридическом факультете Императорского Московского университета прерывалась студенческими беспорядками 1905 года. Преподавание же и работа над диссертациями сопровождались попытками втянуть его в политику с обязательной партийной принадлежностью. Ильин от этого старался уходить и как правовед и философ совсем не впал в эйфорию от революции 1917 года, осознавая, что все закончится печально и для народа, и для страны. Революция же рано распознала в Ильине врага. Философа шесть раз арестовывали, его жизнь находилась на грани расстрела. Но спасли Ильина как раз увлечение философией и книга о немецком мыслителе Гегеле. Сам «вождь мирового пролетариата» Ульянов-Ленин не позволил Ивана Александровича поставить к стенке, распорядившись выслать его из страны на «философском пароходе» в 1922 году.
И. А. Ильин осел в Германии. В 1923 году он стал сотрудником Русского научного института в Берлине, при открытии которого произнес речь «Проблемы современного правосознания». За границей Ильин выступал как постоянный противник советской власти в России, писал книги, брошюры, статьи соответствующего плана. В 1924 году он подвергся резкой критике и клеветнической кампании со стороны либеральной эмиграции за труд «О сопротивлении злу силою», развенчивающий
«толстовство».
Надо сказать, что Иван Александрович на первых порах совершил промах, приняв итальянский фашизм и германский национал-социализм за движения антиреволюционного порядка, способные вернуть Европу и Россию на нормальный путь развития. Но, столкнувшись с нацистской идеологией напрямую, Ильин отказался от заблуждений. Он понял, что за национал-социализмом и фашизмом скрывается все тот же дух антихристианства и революционной экзекуции мира. За что и пострадал.
Лишился работы, подвергся аресту со стороны гестапо, его книги было запрещено печатать, а самому философу в 1938 году грозило заключение в конц-лагерь. Ему чудом удалось перебраться в Швейцарию и при помощи великого композитора и его личного друга С. В. Рахманинова там осесть, не боясь выдачи нацистскому режиму. Здесь философ жил тяжело, а иногда и голодно, но он и завершил в Цюрихе целый ряд своих выдающихся трудов: «Сущность и своеобразие русской культуры», «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний», «Аксиомы религиозного опыта». В религиозных произведениях Ильин всенепременно следовал Священному Писанию и святоотеческому наследию. Философ работает.
А молитва ему помогает, и он свидетельствует: «…кто когда-нибудь хоть раз испытал, что значит услышанная и исполненная молитва, тот счастливый человек на всю жизнь. Он нашел дверь и лестницу из земного ада».
В самом начале Великой Отечественной войны Иван Александрович публикует статью «Сентябрь 1941 года», в которой охлаждает пыл некоторой части русской эмиграции, полагавшей, что немцы идут освобождать русских «от большевиков»: «Все разговоры о том, что эта война, по намерениям вторгающихся, имеет смысл «крестового похода» против коммунизма, суть разговоры лживые или глупые − лживые у пропагандирующих, глупые у доверяющих. Война эта ведется не с коммунистами ради их «идейного свержения», а с Россией…» Неизвестно, когда Иван Александрович Ильин сформулировал свое кредо: «…если бы мне была дарована еще одна жизнь, то я хотел бы повести и вывести ее вторым этажом на том же фундаменте – русском, и православном, и философском. Оттуда, где я стою, тысяча нитей ведут дальше, продолжением “в свете Лица Его”, к “Свету неприступному”». Этим он и руководствовался постоянно, вплоть до своего тихого ухода ко Господу нашему Иисусу Христу в 1954 году.
А нам Ильин оставил свое поучение: «Быть русским − значит созерцать Россию в Божьем луче, в ее вечной ткани, ее непреходящей субстанции и любовью принимать ее как одну из главных и заветных святынь своей личной жизни. Быть русским − значит верить в Россию так, как верили в нее все русские великие люди, все ее гении и ее строители».
Александр Гончаров
