Священник Михаил Дмитриевич Павлюк родился 2 сентября 1877 года в семье польских крестьян, проживавших в Холмском уезде. В 1902 году он закончил Духовную семинарию. Служил псаломщиком в Люблинской губернии. Женился на дочери полковника. С 1907 году был рукоположен в священный сан. В начале Первой мировой войны перед приходом в Польшу немцев эвакуировался в Витебск. Затем – в Псков, где поступил священником в военный госпиталь. С этим госпиталем он побывал в Москве, в Виленской и Витебской губерниях, в Одессе и на Румынском фронте. Вскоре после октябрьских событий 1917 года фронт был распущен, госпиталь упразднен, и отец Михаил выехал в Сергиев Посад, где все это время находилась его семья.
До весны 1919 года он работал сторожем на одном из складов, направив прошение о назначении на приход на имя архиереев Воронежской, Полтавской и Курской епархий. Первым откликнулся епископ Феофан из Курска. Священник Михаил Павлюк получил назначение в село Соковое и до декабря 1919 года служил там.
После кратковременного пребывания на территории старооскольского района белых войск и затем их стремительного отступления в городе сложилась непростая ситуация. Нескольких священников в качестве заложников взяли на север бойцы Красной Армии, а все остальные отступили на юг по приказу командования Белой Армии. Все, кроме отца Михаила. Он один во всей округе совершал Богослужение, исповедовал, причащал, крестил, отпевал. А во время эпидемии сыпного тифа очень многие нуждались в духовном окормлении. В маленьком Свято-Никольском храме в Соковом не могли поместиться все, кто хотел в эти тяжелые дни обратиться к Богу с молитвой. И тогда отец Михаил стал служить в просторной Свято-Троицкой церкви в слободе Стрелецкой. Бывший настоятель этого храма священник Димитрий Богословский был в числе духовных лиц, отступивших на юг.
Когда церковная жизнь в крае наладилась, этот самовольный переход отца Михаила стал предметом обсуждения на уровне управляющего епархией. Но в конечном итоге было признано, что батюшка действовал не из корыстных побуждений, а исходя из общецерковной пользы. Таким образом, священник Михаил Павлюк был официально признан настоятелем Стрелецкой церкви и оставался им вплоть до своего ареста 5 ноября 1938 года.
Вместе с арестованным проживали жена Зинаида Фадеевна, ее сестра Любовь, дочь Юлия и внук Алексей восьми лет. Через несколько дней священника «достаточно изобличили», что он «является членом антисоветской церковно-монархической организации, по заданию которой проводил на территории Старооскольского района антисоветскую работу, направленную против существования советского строя». При обыске в квартире отца Михаила были обнаружены несколько долларов и переписка с братом Антоном – адвокатом, проживавшим в Польше. На основании этой находки и национальной принадлежности из арестованного священника пытались сделать польского шпиона.
– Наша переписка чисто семейного характера, – объяснял отец Михаил следователю. – Брат Антон писал, что там у них в Польше очень дешевые продукты питания и все товары, а я ему сообщал, как у нас проходили выборы в Верховный Совет СССР и РСФСР. Во время продовольственного затруднения в 1933 и 1934 году мне брат выслал из Польши деньги – доллары. Всего он присылал денег не более пяти раз.
– Вы просили брата о денежной помощи из Польши?
– Нет, не просил. Он мне выслал сам, зная, что мне в Советском Союзе живется плохо.
– Откуда ваш брат знал, что вам плохо живется в СССР?
– Об этом я ему сообщал ранее. В 1925 году он мне прислал из Польши одну посылку из одежды, но я не смог ее выкупить, так как была назначена на нее большая таможня и ее отослали обратно. Один из добровольных помощников НКВД донес, что Павлюк планировал побег из Советского Союза в Польшу.
– Я лично совсем из СССР выехать никогда не собирался, но желание съездить в Польшу к своим родственникам у меня было.
В Польше, помимо брата, у отца Михаила жили сестра и племянница.
Среди опрошенных по этому делу свидетелей фигурируют две примечательные личности. Это счетовод Иван Житник – бывший священник обновленческой ориентации, добровольно снявший с себя сан в 1938 году. С 1936 года он был настоятелем кладбищенской церкви и одно время даже исполнял обязанности благочинного. Второй – диакон стрелецкого храма Елфимов, частенько отстранявшийся от службы за пристрастие к крепким напиткам.
С Елфимовым Павлюку устроили очную ставку. Первым делом у свидетеля и обвиняемого поинтересовались, были ли у них друг с другом личные счеты. Диакон поспешил заверить, что его свидетельские показания объективны и не продиктованы никакой обидой. А отец Михаил был не столь «объективен».
– Диакон Елфимов мною неоднократно увольнялся со службы за то, что он являлся пьяным в церковь. В этом, я считаю, и выражались мои личные счеты.
Отец Михаил не стал отрицать, что временами он позволял себе рассуждения на внешнеполитические темы. Но они не являлись восхвалением фашистской Германии, как это показалось свидетелям. – Когда Гитлер захватил Австрию и Чехословакию, я высказал мнение, что своим попустительством Англия и Франция дают возможность Гитлеру усилиться на свою голову.
Свидетель Житник был настолько словоохотлив, что следователь вынужден был направлять его словотворчество в рамки процесса: «Хорошо. Продолжайте свои показания по существу заданного вам вопроса». От Житника требовалось сообщить ряд фактов антисоветской деятельности местных священников. Бывший обновленец делал это с удовольствием и большой долей фантазии. Чего стоит одно только это сообщение:
«Мне известно, что Павлюк, как настоятель стрелецкой церкви, при участии благочинного Иванова и священника Духовского открыли в правом приделе церкви третий престол во имя Николая Романова, назвав его николаевским. Это также подтверждает монархические взгляды Павлюка». – Этот престол был сдвинут с места, так как церковь засыпалась хлебом, – пояснил отец Михаил. – После освобождения церкви от хлеба здесь приближался престольный праздник. Поэтому … третий престол был восстановлен и освящен. /Он/ еще и раньше назывался Николаевским. А больше я сказать по этому вопросу ничего не могу.
Пересказывать следствию житие святителя Николая, в честь которого состоялось освящение престола, батюшка не стал. И напрасно. Сотрудники НКВД пребывали в полной уверенности, что местное духовенство провело в алтаре акцию памяти последнего российского императора.
Священник Владимир Русин