Игра «в школу» – игра со школой

Еще с эпохи Древнего мира, когда только начали обучать детей, школа всегда играла особую роль в обществе. Школа призвана не только давать знания, но, если угодно, отбирать для государства людей, обладающих определенными качествами, и формировать поведенческие стереотипы.
Если школа этим не занимается, то плохи дела у страны. Гражданство не впитывается с молоком матери. Гражданином не рождаются, а становятся. На уроках истории, географии, литературы и даже математики и физики человек начинает обретать облик гражданина.
В этой ситуации очень важна личность учителя. Совершенно неслучайно все выпускники школ вспоминают первого учителя, чаще всего первую учительницу (у нашей школы женское лицо!). И здесь дело не только в том, что маленьких детей встретил в школе первый учитель – гораздо вернее будет сказать, что он (она) работал один и запомнился навсегда.

Для ученика неудачный опыт общения с учителем в начальных классах – это почти катастрофа. По образу первого учителя школьник в дальнейшем оценивает всех других педагогов. Начальная школа закладывает многие достижения и поражения человека в школе.
Бизнесмены и политики могут рассуждать об экономической составляющей системы образования, но школа, сведенная к экономике и политике – это путь в никуда. Хотите потерять человеческий потенциал государства, расстроить гражданскую жизнь, разобрать общество на элементы – прекратите заниматься школой, сведите все обучение под запросы текущего экономического и политического момента, и через поколение вы получите умирающую страну, ослабленную духовно и морально, страну незнаек и эгоистов.
Дети в садиках часто играют «в школу», причем назначая себя учителями, а игрушки, разных там мишек, зайчиков, кукол и роботов-трансформеров – исключительно учениками. Меняются столетия, игрушки, книжки с картинками, но дети играют в школу только так. Если понаблюдать за игрой незаметно, то обнаружится, что ребенок-«учитель» пользуется своим игровым лидирующим «правом» – ставить оценки, но вот сам процесс «обучения» игрушек скомкан и неинтересен. Чему, впрочем, удивляться нельзя, как и возмущаться этим тоже. Ребенку в силу возрастных особенностей (после шести лет в школу уже не играют!) не хватает элементарных знаний и взрослого такта, чтобы хотя бы казаться «учителем». Хорошо еще, если он плюшевому мишке «почитает», то есть перескажет книжку, а не просто поставит в угол за какую-нибудь провинность.
К сожалению, в XX и XXI веках взрослые дяди в Европе, да и в нашей стране, стали относиться к школе как дети в детском саду, разве что на другом уровне, без осторожности, рассудительности и соблюдения морально-нравственных правил. Если малость все упростить, то школа превратилась в поле для социальных экспериментов, учреждение, где не обучают и воспитывают будущих граждан, но учат вовремя чистить зубки и соблюдать отработанный до схем режимчик. Из школ были изгнаны классические языки: латынь и древнегреческий, а в России еще и церковнославянский. А потом все стали удивляться по поводу исчезновения гениев во всех сферах: науке, политике, промышленности и т. д. Эти «ненужные» языки структурировали сознание школьника, приучали к пониманию языка как такового. Гимназисты Царской России пусть и мучились с латинским языком, зато потом легко усваивали иностранные языки, такие, как немецкий, французский, испанский и английский.
Из школ также удалили логику и философию. А ведь та же логика позволяла людям научиться не делать логических ошибок уже в реальной жизни. В позднем СССР логика в обычной школе не изучалась, а мы ныне удивляемся, отчего это люди взрослые и вроде бы как разумные попадались на удочку финансовых пирамид вроде МММ и голосовали на выборах за политиков, раздававших самые безумные обещания.
Так как западная школа нас волнует меньше всего, давайте поговорим о своей, отечественной, причем приближенной к нашим дням.
После революции 1917 года мы имели совершенно разные школы в разные эпохи. Все началось с резкого изгнания религии из учебных заведений. Процесс секуляризации школы с удалением из программ Закона Божьего совершенно не способствовал становлению ребенка как личности. Но «тогдашних» реформаторов это не интересовало, ведь они оперировали термином «массы» и школе приказали изготавливать «строителей коммунизма», «борцов с капитализмом» и «пламенных интернационалистов». Преподавание истории в школе запрещалось, и вводилось некое подобие политических курсов. Старые педагогические кадры, особенно на селе, в большинстве своем были потеряны, сказались гражданская война, голод, эмиграция.
Советская школа 20-х – начала 30-х годов XX века – это сплошное опытное поле. Вводились программы, от традиционного образования переходили к «проектам», в некоторых местах отменялись оценки, вводился принцип «лабораторно-трудового» обучения, росло количество собраний и празднований, внешкольных мероприятий вроде школьных «судов» над Богом и литературным персонажем – Евгением Онегиным. Причем качество учительского коллектива желало быть лучшим. Педагогическое образование сводилось даже к двухмесячным курсам. И в середине 30-х годов обнаружилось, что безграмотные педагоги выпускают очень слабых учеников. Причем чем дальше школа располагалась от столицы, тем все обстояло хуже и хуже.
Процитируем газету «Красная Мордовия» (сентябрь 1935 года):

«Колоссальный процент педагогов не имеет даже пятиклассного образования, многие из них с трудом сами освоили четыре правила арифметики, почти совершенно не знают орфографии и элементарнейших правил грамматики». И подобное положение дел являлось типичным. В связи с этим в 1936 году была проведена первая аттестация учителей. С нее и начались все те аттестации учителей, которые проводятся до сих пор. И что же увидели? Например, что читаем в одном из протоколов аттестации: «О руководителях партии и правительства не имеет понятия. Совершенно не имеет представления о художественной литературе и методах преподавания. Географии не знает. В политических вопросах не разбирается. Программы начальной школы не освоил».

В другом документе говорится: «много таких работников, которые имеют образование 4-5 классов, сейчас числятся на заочном обучении за 6 класс, но на самом деле не учатся и не могут ответить ни на один элементарный вопрос, на который любой колхозник даст ответ».
В конце концов советская власть решилась разобраться со всем негативом. Решением Совета Народных Комиссаров N 27 от 26 октября 1940 года вводилась плата за обучение в школах разного типа:

«Учитывая возросший уровень материального благосостояния трудящихся и значительные расходы Советского государства на строительство, оборудование и содержание непрерывно возрастающей сети средних и высших учебных заведений, Совет Народных Комиссаров СССР признает необходимым возложить часть расходов по обучению в средних школах и высших учебных заведениях СССР на самих трудящихся и в связи с этим постановляет:
1. Ввести с 1 сентября 1940 года в 8, 9, и 10 классах средних школ и высших учебных заведениях плату за обучение.
2. Установить для учащихся 8-10 классов средних школ следующие размеры платы за обучение:
а) в школах Москвы и Ленинграда, а также столичных городов союзных республик – 200 рублей в год;
б) во всех остальных городах, а также селах – 150 рублей в год.
Примечание. Указанную плату за обучение в 8-10 классах средних школ распространить на учащихся техникумов, педагогических училищ, сельскохозяйственных и других специальных средних заведений.
1. Установить следующие размеры платы за обучение в высших учебных заведениях СССР:
а) в высших учебных заведениях, находящихся в городах Москве и Ленинграде и столицах союзных республик, – 400 рублей в год;
б) в высших учебных заведениях, находящихся в других городах, – 300 рублей в год…»

Конечно, можно поиронизировать над введением платного обучения, но в тот момент оно являлось необходимым. Родителей старших учеников и студентов подтолкнули самостоятельно следить за образовательным уровнем. Плата это и предполагала.
Вообще в СССР поняли, что лучше использовать старые образцы школ, дававшие хорошие результаты, чем бездумно увлекаться «пролетарской» экспериментальной «образованщиной». Пошел негласный поворот к доброй старой русской гимназии. Идет Великая Отечественная война. И в 1943г. вводится раздельное обучение мальчиков и девочек. Это отлично учитывало поло-возрастные особенности детства и построение воспитательного процесса в соответствии с ними, а не с мифами идеологического свойства.
Позже в школу возвращают логику. Руководитель Советского Союза Иосиф Сталин (бывший семинарист Джугашвили) отлично знал преимущества царской школы и недостатки сугубо советской. И все эти решения не были спонтанными. Государству потребовался гражданин, а не марионетка.
Однако все закончилось в середине 50-х годов.
В 60-80-е годы советская школа стала постепенно терять свой авторитет, накопленный в послевоенную эпоху. Хотя и оставалось много хорошего. Она ведь была школой гуманистической. И что бы там ни выдумывали, личность ученика ценилась и понималась. Педагогические вузы работали и выпускали кадры, соответствующие времени. В школу потихоньку возвращались методы и приемы из педагогики К. Д. Ушинского и других российских корифеев учительства. Но сам учитель и учительская профессия стали умаляться. На мой взгляд, очень страшными являются художественные фильмы, повествующие о школьных буднях: «Большая перемена» (1972-1973), «Доживем до понедельника» (1967), «Точка, точка, запятая…» (1973). Фильмы великолепно снятые, наивные, смешные, добрые и поэтому особо правдивые. Советское кино четко передало упадок школы. Мужчины-учителя становятся уникальным явлением, а воспитывать мальчиков приходится нервическим учительницам. И хоть «Большая перемена» рассказывает о школе для взрослых, где учатся рабочие люди, но там женский коллектив приходит в восторг, что к ним в качестве историка наконец приходит мужчина. И в этом советская школа разительно отличается от царской гимназии, в которую мужчин не надо было заманивать или направлять.
Труд советского учителя оценивался гораздо меньше, чем преподавателя старой гимназии. Экономия на учителе и явилась одной из косвенных причин гибели СССР. Конечно, можно сослаться на последствия Великой Отечественной войны, говоря об уменьшении количества мужчин в школах, но это оправдание совсем не является честным. В школе 50-х гг. мужской элемент еще оставался сильным.
И огромной бедой советской поздней школы была идеологическая ложь. Фильм «Доживем до понедельника» отлично показывает это. Учитель истории, фронтовик Илья Семенович Мельников (в роли – Вячеслав Тихонов) откровенно обманывает учеников, рассказывая о героическом революционере лейтенанте Шмидте. Советские образованные люди великолепно знали, что Шмидт даже по революционным лекалам не может быть насильственно втиснут в «герои».
Российская школа XXI столетия, желаете вы или не желаете, живет советским наследием. И мы, пусть и частично, копируем школу 20-х гг. XX века. Новое оказалось основательно забытым старым. И если в начале XX века хотели вырастить «революционер-интернационалиста», то ныне господствует образ «космополита-потребителя». Вводятся дисциплины вроде экономики, а Закон Божий в школу не возвращен. «Основы православной культуры» совсем не заняли места основополагающего предмета, и в подавляющем количестве регионов России от них отказываются.
Не будем обманываться, школа – это зеркало общества. В школе отражаются все наши проблемы. И нечего на зеркало пенять…
И еще. Личность педагога в школе не занимает первого ряда, а с внедрением «цифровой школы» грозит превратиться вообще в призрак. Но ежели личность учителя умалена, то каковой же тогда будет личность ученика? Используя лишь одни технологии, гражданина не воспитать. И есть повод накануне 1 сентября, когда зазвенят школьные звонки по всей России, задуматься об этом.
Фраза Гены Шестопала из художественного фильма «Доживем до понедельника»: «Счастье, по-моему, это когда тебя понимают!» является манифестом юного человека, который становится личностью. И мне кажется, что при любом порядке, при любом режиме школа только тогда выполняет свое предназначение, когда помогает личности стать самой собою.

Александр Гончаров