Игра наместника фараона

Управляющий Аменемхеб стоял и молча наблюдал, как многовесельная лодка, резво преодолев течение мутных вод Нила, устремилась к берегу. Как только она ткнулась носом в деревянный причал, из нее, чуть опередив охотничьего кота, выпрыгнул полный сил мускулистый вельможа с поводком в руке, осмотрелся вокруг и улыбнулся. Мужчина хлопнул в ладони. К нему моментально подскочил раб и перехватил поданный поводок. Кот, пошипев для приличия на него, позволил себя увести, удалившись величаво с причала, как жрец во время царской церемонии.

− Да хранят тебя боги, мой господин, хотя ты в них и не веришь, − подумал Аменемхеб и споро направился навстречу к хозяину. Не дойдя ровно три шага до вельможи, управляющий поклонился и спросил:

− Удачной ли была охота, превосходнейший и любимый фараоном наместник Цафнаф-панеах?

− Аменемхеб, мы с тобой друг друга знаем давно, еще с тех пор, как мотались по всей благословенной земле Египта по поручению фараона, вместе делили и шатер, и лепешку, и соль в походах, − ответствовал вельможа, − может,  прекратишь льстить напропалую?

− Никак нельзя, о достойнейший. Ты спас Египет от голода. Ты – второй человек в государстве. Сам государь повелел одеть на тебя одежды из виссона, повесил на шею златую цепь и даровал свою вторую колесницу. Слуги не поймут. Все люди не постигнут. Боги взыщут.

− Ах, оставь, почтенный. Положим, в богов я не верю, а чту Всемогущего Творца неба и земли, всего видимого и невидимого. Но ладно. Охота оказалась превосходной. А Миу не только приносил убитую птицу, но и сам хватал зубами и лапами диких уток. 

− Я отдал за этого охотничьего кота цену трех ливийских рабов, о драгоценнейший.

− Знаю. Но ты ведь не за тем пришел сюда, чтобы выразить мне почтение и поздравить? Не так ли?

− Да, мой господин. Твое повеление наша стража выполнила. Старшина Нейп настиг кочевников-ибри невдалеке от столицы. И твоя золотая чаша обнаружилась в мешке младшего из братьев. Через час их доставят сюда.

− Молодец Нейп. Он заслужил вознаграждение. Озаботься, Аменемхеб.

− Поручение обязательно будет выполнено, о сиятельный. Но мне хочется узнать, что ты за игру затеял с этими людьми?

− Это не игра, Аменемхеб. Пришло время расплаты по старым долгам.

Управляющий молча поклонился. Вельможа в его сопровождении по дорожке, устланной зеленоватой плиткой, неспешно, в раздумье двинулся в свой дворец, возвышающийся над рекой.

В умывальне слуги быстро переодели хозяина и заменили парик на новый, украшенный маленькой заколкой с золотым пером, подчеркивающей высокий статус владельца. В ожидании сообщения от старшины стражи Цафнаф-панеах прошел в зал. Здесь он встретился со своей супругой. Маленькая красивая женщина легкими шагами подошла к мужу, приказав служанке не приближаться.

− Приветствую тебя, господин мой.

− Да прeбудет с тобой милость Всевышнего, дорогая моя Асенефа.

− Цафнаф-панеах, я ведаю, что охота твоя была удачной, а кот Миу оказался выше любых

похвал. Каково же твое настроение, муж мой?

− Я в предчувствии приближающегося события. Несколько растревожен и не более.

− Господин, я слышала, что ты вернул кочевников, которым продал пищу. И зачем ты второй раз их приглашаешь в наши владения? Якшаться с шосу или ибри – это дурной тон в Египте. Все помнят, сколько зла принесли великой стране Египет нашествия подобных варваров в прошлом.

− Молчи, женщина! Ты хочешь оскорбить меня? Я ведь тоже пришелец в земле Египта. Ты знаешь мою скорбную историю. Я жил в Палестине с отцом и братьями. Родитель любил меня больше всех. Он предназначал мне лучшие одежды и лучшую еду.

− Помню, мой господин.

− Не перебивай. Господь посылал мне вещие сны о том, что я стану выше и отца, и братьев. И я в неуемной гордыне своей делился рассказами о снах с родичами. Братья осерчали на меня и хотели убить, но потом сжалились и продали измаильтянам, а те же перепродали начальнику телохранителей фараона – Потиферу. Отцу же они сказали, что меня растерзали хищники, предоставив в доказательство одежду, окропленную кровью жертвенного козла.  Как мой отец не сошел с ума, я не знаю, ибо горе его наполнило сердце полной мерой.

Жена прильнула к мужу, нежно погладив его правую щеку. Вельможа же продолжал:

− Я служил честно Потиферу. Но распутница оклеветала меня. Тюрьма превратилась в мое жилище. И здесь, лежа на охапке соломы и питаясь дурной похлебкой, я понял, что Предвечный Бог решил смирить меня. Я метался во гневе, мечтая отомстить всем и вся и, прежде всего, братьям. Но потом понял, что так Бог угасил пламень моей гордыни. Тогда я отринул грезы мести. И Господь вывел меня из тюрьмы и поставил вторым человеком в Египте после Великого Дома. И вот пришли годы голода. В Египет за хлебом явились сыны отца моего. Я их узнал и решил устроить испытание, дабы узнать их души и проверить, исцелились ли они от грехов зависти и себялюбия.

Я же всех простил. Они в раздражении не знали, что творили. Надо ненавидеть грех, а не человека.

В зал, гулко постукивая сандалиями на деревянной подошве, вошел воин и произнес, чуть склонив голову:

− Господин, кочевники доставлены вместе с их ослами и поклажей на хозяйственный двор. Твоя чаша, из которой ты пьешь, и над которой прорицаешь, обнаружена в мешке младшего из них.

Цафнаф-панеах вышел на крыльцо. Он отметил, что кочевники сбились в кучу вперемешку с вьючными животными. И вид они имели понурый, но скорее растерянный, чем испуганный.

− Все здесь. Братья… Вот Иуда, вот Дан, вот Левий… А вот и Вениамин – сын моей матери. Расстроены, но трепещут. И это хорошо, − подумал наместник.

Подняв правую руку вверх, вельможа так начал свою речь:

− Один из вас, самый младший, которого, кажется, зовут Вениамин, и за которого вы все отвечаете перед Богом, совершил кражу в моем дворце. За это он будет обращен в вечное рабство. Вы же можете идти в свои края и поведать отцу о печальной участи преступника.

«И подошел Иуда к нему и сказал: господин мой, позволь рабу твоему сказать слово в уши господина моего, и не прогневайся на раба твоего, ибо ты то же, что фараон…

Притом я, раб твой, взялся отвечать за отрока отцу моему, сказав: “если не приведу его к тебе [и не поставлю его пред тобою], то останусь я виновным пред отцом моим во все дни жизни”.

Итак, пусть я, раб твой, вместо отрока останусь рабом у господина моего, а отрок пусть идет с братьями своими. Ибо как пойду я к отцу моему, когда отрока не будет со мною? я увидел бы бедствие, которое постигло бы отца моего…

Иосиф не мог более удерживаться при всех, стоявших около него, и закричал: удалите от меня всех. И не оставалось при Иосифе никого, когда он открылся братьям своим.

И громко зарыдал он, и услышали Египтяне, и услышал дом фараонов.

И сказал Иосиф братьям своим: я Иосиф, жив ли еще отец мой? Но братья его не могли отвечать ему; потому что они смутились пред ним.

И сказал Иосиф братьям своим: подойдите ко мне. Они подошли. Он сказал: я Иосиф, брат ваш, которого вы продали в Египет. Но теперь не печальтесь и не жалейте о том, что вы продали меня сюда; потому что Бог послал меня перед вами для сохранения вашей жизни» (Быт. 44:18; Быт. 44:32-34; Быт. 45:1-5).

Александр Гончаров