Хорош квасок!

Август выдался жарким, и воздух прогревался до такой температуры, при которой можно по неосторожности получить тепловой удар. Мы с братом Геронтием отдыхали в его маленьком скиту под тенью раскидистой старой яблони, пили настоянный на хрене холодный квас со льдом и, как обычно, вели душеспасительные беседы.

− Бери-ка вот, угощайся, друже, − черноризец протянул мне румяное ароматное яблоко, слегка попахивающее кислинкой. − Старый сорт, теперь такого и не найти: еще дед мой сажал!

− А как же Яблочный Спас? Брат Геронтий, опять ты меня с панталыку сбиваешь. Нельзя ведь до Спаса яблоки есть?

− Что ж делать тогда с ними, коли Господь такой урожай дает? − отвечал мне инок. – А впрочем, подожди. Сейчас принесу одну умную книгу. В ней все ответы есть.

Брат Геронтий поспешил в свою небольшую келью − домик на две комнаты, который служил ему нехитрым жилищем − и уже через пару минут предстал передо мной с толстой книгой, на которой старинным золотым тиснением красовалась надпись «Типикон, сие есть Устав». Развернув книгу на страницах, где описывался устав праздника Преображения Господня, брат Геронтий неторопливо стал читать: «Подобает ведати, яко предание имеем от святых отец: от дня спасительного сего праздника Преображения вкушати виноградное гроздие, идеже обретается, благословение приемше от иерея. Сей устав бывает и над смоквами и прочими овощми во времена их, что когда созреет».

− Спас-то этот и не яблочный вовсе, если верить уставу, а виноградно-финиковый, так-то, − произнес брат Геронтий, убирая типикон в сторонку. − А яблоки − это уж наша, русская традиция. Все, что ни поспеет, несется в храм для благословения священником. И яблоки, и мед, и семена мака, и зерна пшеницы, и орехи, и, уж конечно, виноград − все освящается и благословляется в свой день. Для каждого плода − свое время.

Можно было бы и картофельный Спас придумать в календаре, или помидорный, или арбузный. Думаю, где-нибудь и такая традиция есть на просторах нашей матушки Руси. Огромная она − Русь. Тысячи верст с севера на юг, десятки тысяч − с запада на восток. Где-то уж созрел виноград, а где-то и яблоки еще спеть не начали. Где-то два урожая картофеля собрали, а где-то и один не вызревает. Или, говоря научным языком, − изменение климата и разница сортов сельскохозяйственных культур. Так что едим яблочки, благословясь. До Спаса еще две недели, а у нас яблочки раз − и уже поспели. Нехорошо пренебрегать дарами Божиими, друже.

Яблоки и действительно были вкусными и ароматными и сочно хрустели на зубах. Нас, спрятавшихся от жары в тени старого дерева, лето радовало своими щедрыми дарами.

− Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас! − с улицы раздался голос брата Леонтия.

− Аминь! − произнес радушный хозяин скита. − Угощайся, брат Леонтий: чем богаты, тем и рады, как говорят.

Брат Леонтий отхлебнул холодного квасу, вытер со лба выцветшей скуфейкой пот и произнес: «Хорош квасок! Хоро-о-ош! И холоден, и резок».

Я предложил брату Леонтию свой стул со спинкой, но тот уселся по-простецки на каком-то чурбаке, опершись спиной на ствол яблони.

− Слышал новости, брат Геронтий? Не угоден нынешним православным календарь старый, на новый стиль хотят все переиначить. Никак времена последние?

− Времена, может статься, и не последние. Не дано нам знать от Господа времена и сроки. Да и календари, я думаю, не столь важны − новый или старый. Новый даже сподручнее был бы. И Новый год не в посту праздновался бы, и яблоки вон − и те спели бы как раз к Спасу. Но, брате, святые отцы нам заповедали всеобщий юлианский календарь лишь для одной цели − нашего христианского единства меж братскими Церквями. О нашем единстве, о мире и братской любви должны быть прежде всего наши молитвы.

− Да, брате, ты, несомненно, прав! Вот и в моем сердце, чувствую, нет той настоящей любви, − брат Леонтий печально посмотрел куда-то вперед перед собой. − Только и знаю одно: Господь есть Любовь, значит, и мое покаяние примет с любовью, не даст пропасть грешнику ни в этом веке, ни в будущем.

Брат Леонтий помолчал немного, затем отпил снова немного квасу и произнес: «А квасок хоро-о-ош!» И, прищурившись от удовольствия, улыбнулся.

Монах Илия (Каунников)