Двойные стандарты свидетелей Иеговы
Внутренняя жизнь свидетелей Иеговы мало известна посторонним. С виду они выглядят обходительными и вежливыми, богобоязненными. Но как их проповедь и знание Библии согласуются с внутренними установками общины, как ведут они себя со своими близкими, и как в реальности относятся к стране, где живут?
Те, кто выходит из секты, не спешат рассказывать об этом отрезке своей биографии – слишком болезненная тема, как правило, связанная с разрывом кровных отношений, с потерей друзей и веры вообще.
Молодой оскольчанке удалось разорвать путы, которые связывали ее много лет. Марина (назовем нашу героиню так) не стала православным верующим человеком, но, по крайней мере, она научилась жить не по указке старейшин, а согласно своим мыслям и чувствам. Но это право на свободу обошлось ей очень дорого.
В среде «свидетелей» Марина оказалась с младенчества, в три года ее привели туда родители. По словам девушки, в секту сначала пришла мама. Папа два года противился, но потом и он стал активным приверженцем учения. С детских лет Марина знала только одну «правду», ее интересы и общение строго ограничивали родители и старейшины.
– В школьные годы я крепко держалась за собрание. У меня была четкая цель – креститься в их веру, выучиться и отправиться проповедовать, – делится воспоминаниями Марина. – Я не задумывалась ни на секунду о том, что можно жить по-другому. Мама водила меня на проповедь с трех лет. А потом я сдала экзамен на возвещателя. Это особый экзамен. Его принимают старейшины. Они приходят домой, задают вопросы на знание Библии, на ее толкование. Если на все отвечаешь – экзамен сдан. Я стала возвещателем в 14 лет и начала сама проповедовать по квартирам. Ходила и одна, и с ровесниками, и с взрослыми. Ездила с родителями по деревням, бывала в других областях. Я занималась этим четыре года – до самого ухода. Я не ходила на школьные праздники, не ходила в гости к одноклассникам. Мама с папой меня контролировали, но при этом были уверены, что я не отклонюсь от курса. Общалась практически только с детьми из общины. Конечно, в старших классах я стала больше контактировать с одноклассниками, но все равно держалась на некотором расстоянии. Только в последний год учебы я стала свободнее – ходила на официальные мероприятия, посвященные 9 мая, 23 февраля, со школьными друзьями выбиралась на природу в праздничные дни. Членам общины не нравилось мое поведение в классе, не нравилось, что я становилась свободной от их правил. Я часто слышала упреки от детей членов общины. Даже моя бывшая подруга говорила, что я слишком много общаюсь с одноклассниками. Но потом я переросла этот детский страх.
Взгляды девушки стали меняться в последний год учебы в школе. И родители, и старейшины были против поступления Марины в высшее учебное заведение. «Не нужно получать высшее образование, лучше закончи ПТУ – получи профессию, и отправляйся служить», – таков был их совет. Но Марина настояла на своем.
Университетская жизнь раскрыла перед ней мир, отличный от узкого круга общины. С этого времени начался тотальный контроль, оговоры, в семье пошли скандалы, доходило и до побоев. Любые слова Марины, ее стремление самостоятельно принимать решения воспринимались как вызов. Родители под воздействием советов старейшин превращались в тиранов, друзья – во врагов.
– В университете у меня стали появляться друзья, и старейшинам, конечно, было интересно, с кем я общаюсь, – продолжает свой рассказ девушка. – Они находили меня в соцсетях, жаловались родителям. «Трудная молодежь, одни проблемы от них – говорили они. – Только и делают, что курят и пьют». Часто наговаривали, причем повод находили буквально во всем. Например, стою в компании на улице – без пивных бутылок, без сигарет. Просто мирно болтаем. Звонок маме: ваша дочка курит и пьет спиртное. Дома – скандал. Следом шли упреки за это на собраниях. За мной постоянно следили, расспрашивали – с кем я и где? Ограничений было много, и они касались буквально всего. После участия на первом курсе в параде на 9 мая старейшины устроили мне трепку. Они говорили, что государственные праздники «свидетели» не отмечают, что вообще нельзя в таком участвовать. Ругали День Победы, потому что герои, ветераны войны, воевали, использовали оружие. Но они никогда не говорили, почему нельзя служить в армии, почему нельзя брать в руки оружие – даже для самозащиты или охоты. Для старейшин Великая Отечественная война не имела причины, была глупой и злой. Запрещалось отмечать и другие праздники, не связанные с войной, например, День города. Никаких библейских или даже житейских объяснений не было.
В 17 лет к Марине пришла первая любовь. Но ее избранник был не из сообщества свидетелей Иеговы, поэтому родители были категорически против ее общения с ним. После каждого свидания отец бил девушку, полагая, что такие методы воспитания самые действенные.
– Я долго держала это в себе, копила обиду, – говорит Марина. Конечно, я пыталась объяснить родителям, что ничего плохого не делаю: не ночую у него, по злачным местам не хожу. Папа настоял на «разборке». К нам пришли трое старейшин. Расспрашивали: чем мы с парнем занимаемся, о чем разговариваем, где гуляем, какие у нас отношения. Допрос длился два часа. В итоге я сказала: ухожу, потому что не могу мириться с таким отношением – как к преступнику.
Поводом для окончательного разрыва послужило банальное опоздание домой – Марина не успела на автобус и приехала позже. Мать сильно отругала дочь. Тогда девушка категорично заявила, что уходит из общины. Отец сильно избил Марину, а потом родители просто выгнали ее из дома.
Приют пришлось искать у подруги. Неделю никто из близких не звонил. Затем родители все-таки приехали в университет и забрали ее домой. Вновь пошли уговоры и угрозы. Аргументы: «мир злой, плохой, мы учили жить тебя по-другому, в чистоте». Но Марина видела зло, исходящее только от «свидетелей»: слежка, доносы, оскорбления, унижения, насилие. Поэтому ответ был однозначен: «Ухожу». Тогда ее исключили из собрания.
Выход из секты всегда сопряжен с тяжелыми последствиями: человек попадает в разряд «отверженных». Ситуация ухудшается, если он молод и материально зависит от родных. Так случилось и с Мариной. Родители перестали обеспечивать дочь всем необходимым, и девушке пришлось устроиться на работу. Общение свелось до минимума: отец даже не здоровался, с матерью отношения стали формальными. Поначалу Марина общалась с младшим братом, но под влиянием родителей и он отвернулся.
Подобная история произошла и с другой девушкой, которая также вышла из секты. Смелый шаг ей помогла сделать Марина. Еще одна подружка, когда ей исполнилось 18 лет, тоже перестала ходить на собрания общины. Тогда мать оставила дочь на произвол судьбы, уехав из города. Как говорит Марина, молодежь часто выходит из организации, но всегда это сопряжено с психологической травмой и разрушением отношений с близкими, если те продолжают оставаться адептами сектантского учения. Разрыв же родственных связей, в связи с тем, что кто-то из членов семьи становится членом общины, – явление постоянное и даже инициируется старейшинами.
– Когда один из семьи начинает изучать Библию, а вторая половина – против, то в дело вмешиваются старейшины, – поясняет Марина. – Они буквально тянут мужа или жену на собрание, а если он отказывается из-за семьи, подталкивают на развод. Моя родственница на это попалась. Они стала изучать Библию уже после того, как вышла замуж. Ее муж однажды признался мне, что их семья совсем не та, что раньше. Жена приходит с работы и сразу бежит на собрание или может уехать в другой город проповедовать. На мужа времени не остается. А если все-таки он застает ее дома, начинается проповедь. Старейшины пытались через жену и его привести в общину. Но муж уже думает о разводе. За время пребывания в организации я наблюдала много подобных ситуаций. Старейшины разведенным членам общины предлагают поискать нового супруга среди членов собрания. Практически никогда жена или муж, которые попали в организацию, не бросают собрания, чтобы сохранить семью. Они выбирают организацию.
Конечно, ситуация могла бы кардинально измениться, если бы Марина вернулась к «свидетелям». Тогда, по словам мамы, ей бы построили собственный дом, обеспечивали, нашли работу. Но девушка не согласилась вновь попасть туда, где берут под контроль не только слова и поступки, но и мысли.
Сейчас она живет у подруги и зарабатывает сама. Несмотря на все пережитое, она любит своих родителей и не обижается на них: «Уговаривать бросить собрания – бесполезно. Они взрослые люди, и у них есть свобода воли. Заставлять, принуждать выйти – нет смысла. И брату говорю: «Решай сам: хочешь ты так жить, устраивает тебя это или нет».
Ситуацию комментирует иерей Николай Дубинин, настоятель храма святого мученика Феодора Стратилата, издавший две книги об опасной деятельности секты «Свидетелей Иеговы»:
– На примере истории девушки можно увидеть, насколько организация «Свидетели Иеговы» живет по двойным стандартам. Первая оболочка – гламурная, она вся в глянце и лоске, это красивые костюмы, галстуки, голливудские улыбки, почтительно-навязчивая беседа, лицемерная любовь, когда они интересуются, как обстоят у нас дела, здоровье, что мы думаем о Библии, по поводу последних новостей. Но обратная сторона медали – это внутренняя жизнь, совершенно спрятанная от глаз постороннего наблюдателя. Как Христос говорит, по делам их узнаете. Вот по этим делам мы видим, как члены общины живут между собой, какими законами, какой «любовью» они руководствуются. Мы видим на примере этой истории, что внутри семьи свидетелей Иеговы действует только жесткое подчинение без права выбора.
Господь не посягает на человеческую свободу выбора, Он всегда оставляет ее нетронутой. Мы не видим, чтобы Господь за локоть хватал Еву, которая протянула руку к запретному плоду, чтобы Он отговаривал Иуду от своего поступка. Господь всегда дает совершиться человеческой воле. И в этом заключен образ Божий: люди обладают в полной мере свободой выбора.
Именно эту свободу забирают свидетели Иеговы в обмен на улыбки, на мнимое знание Библии, каких-то религиозных тем. В организации человеку не дано быть другим, не таким, как все, ему не дается право на инаковость. Человек становится рабом не Божиим, а секты Свидетелей Иеговы.
Материалы подготовила Светлана Петрова