Чудо дельфинов
Тьма отбросила свои звездные крылья от города. Рассветное солнце начало тихо подниматься над портом. Реция еще спала. Рыбный рынок только стал наполнять свои ряды дарами морями, молочники – неспешно развозить кувшины и бутыли по дворам и домам, а на окраинах раздалось недовольное мычание и блеянье скота, выгоняемого кнутами пастухов на близлежащие луга…
Таможенник Лазар Конич, расположившись на открытой веранде таверны «У дядюшки Грго», не торопясь, маленькими глотками попивал черный, обжигающий губы кофей, приготовленный позевывающим хозяином специально для него.
Эта ночь для Конича выдалась сумбурной и хлопотливой, впрочем, как и в предыдущие трое суток. Вся полиция, жандармерия и таможня Реции находилась в бегах. Секунд-майор Василий Ружич гонял своих подчиненных до одури, сам постоянно получая указания от суперинтенданта Ангелара Вранеша, прибывшего из столичного департамента внутренних дел проводить специальное экстренное расследование.
В Реции приключилось неслыханное происшествие. Неизвестные злоумышленники ограбили Свято-Никольский собор, проникнув в него белым днем, связав настоятеля и второго священника, причем тяжело ранив пономаря, попытавшегося задержать святотатцев.
Удивительным фактом явилось то, что на самом деле пропало ценностей немного: несколько священных сосудов из серебра и золота, да еще «анчихристы» ободрали оклады с пяти икон. Явно преступление совершалось впопыхах. Однако имелась пропажа и иного свойства. Воры украли древний напрестольный крест, украшенный редкими драгоценными камнями, поднесенный триста лет назад собору владетелем Восточной марки Ласло-Габором III Сзанто в честь победы над ордой «корабельных» сельджуков Тахир-шаха, разгромленных соединенным флотом мадьяр и теодорийцев. После этого события Великое княжество Теодория окончательно утвердило свою независимость, а Ласло-Габор был избран первым мадьяро-острайхским кесарем.
Суперинтендант Вранеш из столичного Мангуша прибыл в Рецию неслучайно. Через пятнадцать дней в городе намечались торжества, посвященные юбилею упомянутой битвы. Ожидался и приезд великого герцога Эстергомского Берталана Сзанто, наследника кесарского престола соседней державы. В таких условиях полицейские власти Теодории не без оснований подозревали политическую подоплеку кражи святой реликвии.
Конича прикрепили к жандармам. Вместе с ними он добросовестно опрашивал население, обходил всех значимых контрабандистов, ростовщиков и предполагаемых скупщиков краденного. Удалось найти чаши и оклады, варварски сплющенные молотками. Полиция сумела арестовать трех грабителей. Но крест пропал. Исполнители передали его организатору преступления, который и сам исчез. Лица главного преступника они никогда не видели, ибо тот носил маску, полностью скрывавшую всю физиономию: от лба и до подбородка. Единственное, что удалось выяснить, − заказчик был не из местных, говорил потеодорийски с явно выраженным акцентом (возможно, германским или британским) и не носил ни усов, ни бакенбард.
Нынешней ночью секунд-майор Ружич вызвал Конича к себе в кабинет и сказал:
− Прекращай-ка это дело – шляться по улицам с «красными мундирами» [прозвище жандармов в Реции]. Казна тебе деньги платит не за него.
− А за что? – переспросил Лазар Конич.
− За то, чтобы ты думал, – утомленно промолвил секунд-майор и отправил таможенника отдыхать и размышлять. Что теперь Конич и делал, потягивая кофей «У дядюшки Грго».
Впрочем, инспектор таможни заранее предвидел задание шефа и через посредника передал записку с просьбой о помощи своему закадычному другу и, увы, контрабандисту Йовану Бродичу, с которым некогда учился в университете. Но, в отличие от Лазара, Йован в науках не преуспел, обучение кое-как завершил и занялся тем, чем промышляли и прадед, и дед, и отец – ввозом запрещенных и обложенных высокими пошлинами товаров.
Кстати, между Коничем и Бродичем шло негласное соревнование: таможенник ловил приятеля, а контрабандист старался не попасться. И счет был совсем не в пользу Лазара Конича. Бродича ему прищучить не удалось ни разу…
Конич, опустошив третью чашечку кофея, отрешенно помыслил: «Однако дороговатенько выходит удовольствие. Этак еще часик посижу, то и целый флорин потрачу».
− Мастер, Конич!
Таможенник вздрогнул от неожиданности. Перед ним как будто из-под земли нарисовался босоногий мальчуган.
− Мастер Бродич ждет вас срочно на старом пирсе.
Лазар Конич хотел бросить вестнику монетку в полталера, но того и след простыл…
Своего друга таможенник застал на пирсе, наловившим мелкой рыбы (ого, целое ведро!) и кормящим ею же двух молодых дельфинов. Конич чуть хмыкнул:
− Ишь ты, лодыри какие. Море рыбой кишит, а они у человека выпрашивают.
Йован обернулся к инспектору и серьезно произнес:
− Тебе надо спешить, друже! Старейшины сказали, что крест Ласло-Габора из Реции выкрал англичанин, некий Джозеф Уильям Смит. Паспорт у него подлинный, да личность-то подставная. Наших не обманешь.
− Сейчас я отправлюсь к Ружичу. Мы этого Смита при таможенной проверке возьмем.
− Поздно, братец. Поздно. Он купил билет на пассажирское судно «Кроация-Хорн», прошел вашу таможню. Твои коллеги – олухи, пропустили, трясясь при виде британского паспорта. И «Кроация-Хорн» уже выходит из порта.
− Господи… – просипел Конич.
− Но не все потеряно. Есть возможность остановить судно у Цветочного мыса. Там же есть жандармский пост, да и лодки тоже. И телефонная линия проведена. Звони от Ружича. Только запомни, надо искать черный мешочек, завязанный узлом с петлей для переноски.
− Спаси тебя Бог, Йован!
Конич, не теряя минут попусту, кинулся к таможенной конторе так, как он не бегал и на футбольном поле, играя за свою любимую команду…
Понурый таможенник застал друга-контрабандиста на все том же пирсе.
− Полное поражение, друг мой. Жандармы остановили «Кроацию» и вломились в каюту британца. Но случилась катастрофа – мерзавец выбросил крест в море. А там такие глубины… Наказал нас Господь.
Бродич ничего не ответил, лишь тяжко вздохнул. Он верил в Бога, а вот контрабанду грехом не считал. Погром же в храме святителя Николы воспринял как личное оскорбление.
− А где твои дельфины? – спросил невпопад Конич.
− Когда ты бросился звонить, они, перестав кушать рыбку, резко рванули в открытое море.
− И Господь оставил нас. И животные сбежали. Грустно.
− Так дельфинов и дразнят «морскими свиньями». Что с них возьмешь? А Бог нас никогда не оставляет.
− Это правда. Только крест уже не вернешь…
Конич повернул свой уны-лый взгляд к морю. Оно плескалось безбрежное и спокойное. А на душе разгулялся жуткий шторм…
Как вдруг из воды без всплеска появилась одна дельфинья голова, а затем и вторая. И на носу у одной показалось нечто черное. Раздался дельфиний стрекот (по-иному и не скажешь), и мокрый мешочек шлепнулся прямо под ноги Бродичу. Тот нагнулся, поднял и ловкой рукой контрабандиста одним движением развязал узел…
В руках Йована очутился золотой крест.
− Слава Тебе, Боже наш! – произнес Бродич.
− Слава Тебе, Господи! – эхом повторил таможенник Лазар Конич.
Дар Ласло-Габора III собору святителя Николая в Реции вернулся из глубин моря.
Александр Гончаров
