Белый платочек
Стоя на лестничной площадке, Владимир докуривал сигарету, вот он уже приготовился швырнуть окурок в угол, как на его этаже остановился лифт, и из него медленно выбралась, опираясь на свою клюку, Ефимовна. «Ну, сейчас начнется опять», – пронеслось в голове у Володи.
– О, Володька, здравствуй! Опять куришь, мусоришь, – заскрипела Ефимовна своим старческим голосом, тыкая клюкой в брошенный на пол окурок. – Неужто нельзя в другом месте дымить или уж хотя бы окурки кидать в мусоропровод или в баночку?
Ефимовна вроде как ругалась, но на самом деле эти ее замечания вовсе и не звучали как упреки, а походили больше на рассуждения.
– А мне все равно, вообще фиолетово, понимаешь? – резко ответил Володя и уже собирался скрыться от назойливой бабки в свою квартиру.
– Ну, а раз все равно, так и делай как надо, раз фиолетово-то.
Володя ничего не ответил, но правда наклонился, поднял окурок и швырнул его вниз в сторону мусоропровода, а уж потом со спокойной совестью зашел домой.
Володя – молодой человек, лет 23, жил вдвоем с матерью, которая воспитывала его одна. Мать, женщина добрая, но болезненная, уже была на пенсии. Ефимовна – соседка, квартиры рядом, древняя старушка. Никто не знал точно, сколько ей лет, 80 или, может, уже все 100, но она вполне в своем уме, жила сама, родственников не было, ну или, если и были, то где-то далеко в Мурманске, так что никто, кроме социального работника к ней не приходил. Бывало, правда, прибегали ребятишки поздравить с 9 Мая или с Днем пожилого человека. Зато сама она не сидела на месте, пусть медленно, пусть шаркая и опираясь на клюку, но двигалась, куда-то ходила, откуда-то приходила. А еще всегда убирала площадку на своем этаже, любила чистоту. Выметет все веничком, а потом и пол вымоет. То-то и журила она Володьку. Но он особо не обращал внимания на эти замечания и в очередной раз снова курил на площадке и снова бросал окурки, забывая, о чем говорила ему Ефимовна.
Однако вскоре болезненной Володькиной матери не стало… Тяжело он переносил утрату, ведь больше у него никого не было. Выпивать стал, дружков водить в свою квартиру. Тут Ефимовне и вовсе житья не стало, мало того, что уборки прибавилось, так еще и выкуривали ее молодые люди из квартиры. До поздней ночи дымили на площадке, а весь дым через дверные щели тянуло в ее махонькую однокомнатную квартирку. И окна шибко не откроешь, боялась, что просквозит. Теперь еще дольше приходилось ей «гулять», только чтобы не дышать этим едким дымом. Ребята громко разговаривали, ругались плохими словами, так что не выдержала однажды Ефимовна, вышла ночью на площадку, да и заскрипела опять:
– Володька, почто ругаетесь-то так плохо? Нормально разве разговаривать нельзя?
– Да все равно, – последовал ответ, – параллельно вообще…
– Ну, а раз так, – отвечала Ефимовна, – значит, и не надо плохо, надо хорошо.
– Это что еще за привидение? –
усмехнулся один из Володькиных дружков, – сейчас как щелкну по носу – улетишь отсюда, божий одуванчик, – добавил он и уже двинулся в сторону старухи, как Володя остановил его и загнал всех ребят обратно в квартиру.
***
На следующий день Ефимовна опять застала Володю на площадке, правда он не курил, а похмелялся, в руке было с полбутылки спиртного. Ефимовна подошла ближе. Володя сидел на ступеньке, но Ефимовна, маленькая и скрюченная, остановилась так, что ее голова находилась прямо напротив Володькиных глаз. Он хоть и был во хмелю, но его поразило лицо старушки. Вдоль и поперек испещренное морщинами, глаза вдавленные, маленькие, но быстрые, зоркие и живые, а чистый белый платочек аккуратно покрывал всю ее голову, из-под платка выбивались мелкие седые прядки. Володя перевел взгляд чуть ниже и стал рассматривать ее руки. Это были руки труженицы. Они были маленькие, вены на них явно выделялись, кожа была темная, но не дряблая, а как бы натянутая, может, от того, что она опиралась на палочку. Володя вновь поднял глаза и заплакал. Ефимовна подождала, пока он успокоится, как будто знала, что ее ждет долгий разговор. Так и вышло. Володя стал жаловаться на то, что ему трудно одному без матери, что одиноко, что он не знает, как ему жить и что делать, что и пьет-то он не специально, а чтобы забыться, отвлечься. Ефимовна побыла с ним, пока он закончил свой плач, а потом помогла ему зайти домой, уложила в кровать, пока он засыпал, говорила, что в жизни не всегда получается так, как хочет человек. У Бога для каждого – свой план, а мама была бы рада, если бы он зашел в церковь, да свечку поставил, да помолился бы о ней. Володя уснул, а на следующий день даже не вспомнил, что было вечером. Правда, с тех пор окурки уже не бросал и дружков не водил. Но сам стал пропадать. Ночевать приходил, но, бывало, по целым дням дома не был. Ефимовна уже начала беспокоиться, как бы чего дурного не вышло. Но через некоторое время выяснилась причина его такого поведения. И причиной оказалась очень симпатичная девушка Катя, спокойная, вежливая, аккуратная и отзывчивая.
С Катей Володя познакомился случайно, возвращаясь с тренировки. Увидел красивую девушку с двумя огромными пакетами. Как-то само собой получилось, что догнал ее и предложил помочь, а она не отказалась. Пакеты предназначались старенькому дедушке, который уже плохо видел и редко выходил из дома. Дедушка был ее соседом по площадке, иногда она помогала ему, покупала продукты или бегала в аптеку за лекарствами. У Кати была большая семья – родители и еще четыре брата. Старший, Андрей, жил отдельно в другом городе, двое средних, Лука и Марк, учились в школе, а младший, Федор, еще совсем маленький, ходил в садик. Это Володя тоже узнал сразу, потому что по дороге они зашли еще в детский сад за братиком Кати, а когда подходили к дому, навстречу им откуда-то из глубины двора прибежали двое пацанов. Катя достала из пакетов печенюшки, дала их ребятам и сказала, чтобы угостили друзей. Потом они подошли к подъезду, Катя вежливо поблагодарила Володю, они обменялись номерами телефонов. Стали встречаться, и скоро Катя стала частой его гостьей. Володя влюбился без памяти, он никогда не встречал таких девушек, как Катя, все его знакомые были так, увлечением на пару дней, а тут… Все по-настоящему! Катерина навела порядок и уют в его квартире, даже на лестничной площадке сделала оранжерею из комнатных цветов. Подружилась с бабой Маней (как выяснилось, такое у Ефимовны было имя), и под ее влиянием Володя перестал курить. Катя приходила часто, но ночевать не оставалась, потому иногда по вечерам Володя снова стал выпивать с друзьями, теперь уже «на радостях». Сначала Катя просто убирала из квартиры бутылки, но однажды не выдержала, ушла и больше уже не приходила.
Володя не сразу понял, что случилось, почему Катя так на него рассердилась, что даже симкарту поменяла, не хотела общаться. Сначала он не принял этого всерьез, думал, что попсихует она и успокоится, у него же уже был опыт общения с девушками. Но Катя не позвонила и не вернулась. Тогда и Володя решил, что не очень-то и надо ему такое общение, жил без нее и дальше проживет. Хотел вновь позвать друзей на вечеринку, но настроения не было, ребята звали в клуб, но ему не хотелось.
Между тем Катерина не пропала. Она заходила к Ефимовне, в то время, когда Володи не было дома, Катя хорошо знала график его работы и тренировок. Поливала свои цветы на площадке и очень ей нравилось беседовать с бабой Маней, своей бабушки у нее не было. С ней как-то незаметно она начала ходить в храм, а там – на клиросе петь. Катя училась в педагогическом колледже на музыкальном отделении, еще она подрабатывала в детском садике нянечкой, мечтала, что придет туда музыкальным работником. Петь любила с детства, да и музыкальную школу окончила с отличием. Голос у нее был высокий и чистый, нотам ее учить было не нужно, поэтому ей в храме были очень рады и с любовью приняли к себе. Ефимовна могла бы, конечно, подстроить встречу молодых людей – Кати и Володи, придумала бы, что у нее кран потек или что полку надо прибить, но она не хотела, верила, что Господь сам должен все устроить, а она – просто рядом.
Однажды ночью Ефимовна почувствовала снова, что потянуло дымом, однако не от сигарет. Она приоткрыла дверь и увидела, что дым идет из мусоропровода. Ефимовна стала стучать Володе. Тот выскочил, спросонья не понял в чем дело, одним прыжком оказался внизу и схватился рукой за ручку крышки мусоропровода. Пока Ефимовна спустилась, он уже обжегся. Ефимовна быстро сняла с себя платок, одним движением разорвала его на две части, одной обмотала обожженную Володькину руку, а из другой смастерила что-то вроде прихватки и надела на ручку. Володю отправила звонить в службу спасения и носить воду. Пока они приедут, можно будет хотя бы начать заливать. Володя опомнился, быстро вернулся в квартиру, пока набиралась вода, позвонил по номеру 112. Так Ефимовна держала открытой крышку, а Володя носил воду и заливал дым, присоединились и другие соседи. К приезду спасателей удалось практически все залить, но нужно было открыть снизу дверь и проверить, не осталось ли там тления. Возможно, возгорание произошло от непотушенного окурка. Уже после всего Володя снял с руки повязку. Удивительно, что в этот момент не ожог беспокоил его, а порванный и испачканный белый платочек… Он думал, какая же, оказывается, Ефимовна молодец, если бы не она, неизвестно, чем бы все закончилось. А она и почувствовала беду, и все так здорово организовала. У Володи даже гордость какая-то проснулась, что это они вместе пожар потушили. А ведь сколько раз он сам бросал непотушенные окурки…
***
Шло время. Володя уже не находил себе места. Плохо было ему без Катерины, а тут еще мать ночью приснилась. Вспомнил он, как Ефимовна говорила ему свечку поставить, а он до храма так и не дошел. Володя встал, собрался – это был как раз выходной день – и решил идти ставить свечку. Пока шел, все думал и про мать, и про Катю, и так ему тоскливо было на душе, до слез, больно, одиноко. Володя зашел в храм и купил свечку, ему сказали куда поставить. Он зажег свечу и, когда начал ставить, услышал, как поют: «Во Царствии Твоем помяни нас, Господи…» Володя сразу же подумал, что раз про царствие небесное, значит, это имеет отношение к его матери, значит, он сейчас все делает правильно. Потом слышит: «Блаженны плачущие, яко ти утешатся…» И так ему эти слова запомнились и понравились, потому что, по его мнению, они были обращены к нему. Он плакал сейчас о матери, о себе от одиночества, о несчастной любви. Он слушал, и показалось ему, что слышит он знакомый голос. Он пошел посмотреть, откуда идет пение. Увидел высокую женщину-дирижера, она водила рукой, как будто дирижировала, а еще среди прочих увидел там… белый платочек. Это была его Катя, в таком же белом платочке, как у Ефимовны. И как он был ей к лицу! Володе очень захотелось подойти, сердце в его груди сильно застучало, но он понимал, что теперь нельзя. Но он обязательно дождется конца и, когда Катя выйдет, он попросит ее поговорить. Володя вышел на улицу. Побродил вокруг храма, вышел на аллею.
– Вовка, ты, что ли? – услышал он вдруг голос за спиной. Володя обернулся. Это был один из тех его приятелей, с которыми он выпивал. – Что это ты, грехи замаливаешь, что ли? Володе стало почему-то так стыдно, он потом и объяснить себе не мог, почему. Но, конечно, он ответил, что просто мимо проходил и, болтая ни о чем, отправился вместе с приятелем в сторону дома. Правда, приглашать к себе не стал, но и Катю не дождался. Володя знал, где живет Катя, но домой к ней он идти не хотел, зато теперь у него был замечательный шанс поговорить с любимой девушкой. Всю неделю он ждал следующих выходных. Лето подходило к концу, но дни стояли теплые, и темнело довольно поздно. Володя представлял, как они снова будут гулять, теперь он знал, что поступал неправильно, считая, что может вести привычный образ жизни. Он понял, что Катя много значит для него и ему не хотелось ее потерять. Очень хотелось поделиться своим радостным настроением с кем-нибудь, а тут, как назло, Ефимовна совсем сдала, приехали внуки из Мурманска и увезли ее, похоже, что уже навсегда. Квартира ее стояла пустая. На площадке теперь никто не убирал, Катины цветы увядали, некоторые и вовсе погибли. Володя взялся сам навести порядок. После того пожара вокруг мусоропровода так и лежала гарь. Володя вынес веник, все подмел, выбросил те цветы, которые уже не было возможности восстановить, а все остальные полил и в один горшок даже вставил палочку, чтобы цветок не заваливался. Он был очень доволен собой. К такому хозяйственному и положительному парню разве можно не вернуться?! Неделя складывалась очень удачно. На работе премию дали неожиданно, тоже хорошо. Можно будет куда-то сходить с Катей и с мальчишками. Он вновь стал думать о Кате. Оказалось, что он мало что знает о ней. Ну, то, что она добрая, ответственная, что заботится о братьях, помогает старикам, ну то, что учится, а больше ничего и не знал… Где и кем работают родители, например, или вот, что она в храм ходит. Но теперь он все выяснит, он будет внимательным и непременно познакомится с ее родными. Володя не мог дождаться воскресенья. Он вспомнил, в какое примерно время он приходил в прошлый раз, и в этот раз хотел не опоздать, чтобы снова послушать, что «плачущие утешатся». Володя не опоздал. Но знакомого голоса сегодня он не услышал. Он посмотрел на поющих и не увидел там ни белого платочка, ни своей Кати. На этот раз Володя уже не выходил из храма, он дождался окончания службы, хоть и трудно ему было, устал стоять, спина заболела, все время искал, куда бы прислониться, но смотрит, бабульки старые стоят, поющие все тоже стоят. Он несмело подошел к месту, где стояла женщина-дирижер, оказалось, ее называют регент, но Володя точно определил, что это она главная. Татьяна Юрьевна сказала, что Катерина поступила в регентское училище, решила там учиться. Сказала, что им ее тоже не хватает, но девочка талантливая, и ей обязательно надо развиваться, а они все за нее помолятся, и Бог поможет ей. Такая новость стала для Володи очередным потрясением. Он придумал себе в голове такой чудесный план, у него все так прекрасно должно было получиться, а тут… такой поворот. Володя медленно брел домой, но потом вдруг остановился и поменял направление, пошел уже решительно совсем в противоположную сторону, к дому Кати. А что? Какая разница, придет сам, подумаешь, что такого, надо же когда-то знакомиться. Он зашел по дороге в ближайший магазин, купил печенье, запомнил, какое дети любят. Поднялся на нужный этаж и позвонил. Дверь открыл Лука, средний из Катиных братьев. В квартире было тихо. Лука прислонил палец к губам.
– Тихо, мама спит, пойдем на кухню.
– А парни где? – спросил Володя.
– Их тетя пока забрала, на выходные, Катя же уехала.
Володя послушно прошел на кухню. Он не совсем понимал, какая тетя, при чем тут Катя, если есть еще родители. Мама спит, хорошо.
– А папа ваш где? – спросил Володя.
– А папа на вахте. Он там оборудование монтирует на севере. Он только улетел, теперь через месяц приедет.
– Понятно, – ответил Володя. Во время их разговора Лука успел согреть чайник, правда, когда доставал чашки, из-за невысокого роста ему пришлось поставить табуретку, но тихо это сделать не удалось. И он невольно разбудил маму.
– Лука, кто там, сынок? – послышался из комнаты женский голос. Через некоторое время дверь в кухню медленно открылась и в нее … въехала на коляске Катина мама. Володя был ошеломлен, но изо всех сил попытался не подать виду. Она поздоровалась. Володя представился, попытался объяснить ситуацию.
– Да Вы садитесь, Володя, – сказала мама. – Лука нам чаю сделает.
Катина мама оказалась очень общительной женщиной. Предупреждая все Володины вопросы по поводу своего состояния, она рассказала, что последние роды ее закончились тем, что у нее отказали ноги, сначала кое-как она еще могла передвигаться, но вот уже два года, как сидит в инвалидной коляске. Она рассказала, что теперь, когда Катерина на учебе, а муж на заработках, Лука ее главный помощник. А с детьми помогает ей сестра, которая сама одинокая, у нее нет семьи, так что она их здорово выручает, особенно теперь, когда дочка далеко. Она также сказала, что несмотря на всю сложность их ситуации, она поддержала стремление дочери.
– Она одна у нас молитвенница за всех. А нас много! – так сказала Катина мама, и эти слова врезались в сознание Володи. Катерина должна приехать ненадолго в ноябре, у мамы будет юбилей, там как раз несколько праздничных дней выпадает. Она и Володю пригласила к себе на день рождения. Потом, когда он уже шел домой, и дома он долго думал о том, как может повернуться жизнь, как хрупки на самом деле людские планы, как независимо от воли человека все может поменяться. Его удивляло поведение Катиной мамы, которая спокойно рассказывала ему, совершенно чужому человеку, свою историю. И с какой радостью и гордостью говорила она о своих детях!
Как-то утром он услышал возню у себя под дверью. Уж не Ефимовна ли вернулась?! Хотя… Володя понимал, что она скорее всего уже не вернется. Пока он натягивал брюки и открывал двери, возня прекратилась, он никого не увидел, открыв двери, но, когда опустил вниз глаза, обнаружил завернутого в тряпку котенка. Маленького, серенького, но на голове с белым пятном, словно в платочке. Делать нечего, Володя поднял подкидыша и занес в квартиру.
– Что же мне делать с тобой? Ладно, ты пока посиди, что-нибудь придумаем.
Володя полез в интернет, чтобы посмотреть там, как ухаживать за такими маленькими существами. Почему-то ему не пришло в голову сразу дать объявление о передержке или о том, что хочет отдать котенка. Володя принял его как привет от Ефимовны, подумал, что точно все не случайно.
Он купил все необходимое, плошки, корм, даже игрушки. Но не так-то просто оказалось заботиться о маленьком котенке. То он отказывался кушать, то не находил туалет, то плакал по ночам, так что Володя не раз вспоминал рассказы своей мамы о том, как он сам был маленьким. Но Володя старался. У него появился теперь питомец, о котором надо было заботиться, и это помогало ему ждать возвращения Кати. Он снова думал о том, как она придет к нему, увидит, что он вот котенка взял, заботится о нем, увидит, что он поливает ее цветы, поймет, что он так старается, потому что хочет, чтобы она была с ним.
Ему не хотелось даже предполагать того, что все может быть по-другому.
***
Вот и наступил долгожданный день. Сегодня у Катиной мамы день рождения, и он наконец-то сможет увидеться с Катей. Он понимал, что при маме, в семейной обстановке Катя вряд ли станет ссориться, то есть все складывалось как нельзя лучше. Он все думал, что же подарить имениннице, и решил отдать ей своего котенка, тот уже немного подрос, был приучен ко всему, поэтому Володя собрал в большую коробку все плошки, купил побольше корма, даже завязал красивый бант, заранее купил букет и отправился на праздник. Он уже видел издалека подъезд и заметил, как рядом с ним остановилась машина, а оттуда вышла Катя с молодым человеком. У него в руках была коробка, видимо, подарок, а Катя держала красивый букет. У Володи перехватило дыхание. Снова его планы рухнули. То, чего он так долго ждал и к чему так готовился, рушится. Катерина приехала с женихом! Володя стоял в растерянности. Опять в голову лезли мысли, как раньше: «А мне все равно, все параллельно». Вспомнилась и Ефимовна: «Раз все равно, пусть как лучше, а не как хуже». Стал думать, как лучше. Не пойти? Но его же пригласили, это неприлично, ему не хотелось обидеть такую женщину. В конце концов, он же не к Кате шел, а к ее маме. «Пойду, а там как Бог даст!» Володя собрался с духом и продолжил путь. Оказалось, что ждали только его. Собралась вся семья, его только и не хватало! Молодой человек, который был с Катей, оказался ее старшим братом, о котором Володя знал, да когда увидел их с Катей, не подумал, что это может быть он. Все очень обрадовались котенку, особенно дети. Родные и гости поздравляли юбиляршу, весело общались.
Катя показала Володе одну интересную фотографию, сделанную еще когда Ефимовна жила по соседству. Володя и забыл уже, что она их вместе сфотографировала. А она это фото распечатала и Ефимовне отдала.
А та ей потом через некоторое время фотографию вернула.
Володя взял фото в руки и прочитал надпись на обратной стороне: «Великое благо – предаться на волю Божию. В душе тогда один Господь, и нет другой мысли, и она чистым умом молится Богу. Когда душа всецело предалась на волю Божию, тогда Сам Господь начинает руководить ею, и душа непосредственно учится от Бога… Горделивый не хочет жить по воле Божией: он любит управлять собою сам; и не понимает того, что не хватает у человека разума без Бога управлять собою» (прп. Силуан Афонский. Писания, VI.1).
Володя впервые за долгое время чувствовал себя счастливым.
Марина Чепелева
